Бриан де Буагельберг
За окнами скромной комнаты, которую Бриан мог называть свои жилищем, угадывалось раннее утро. Бледный диск дневного светила лениво выполз из-за серых туч. Ставни несмело покачивались от легкого ветра. Ночью прошел ливень, и теперь в воздухе чувствовалась свежесть. Если бы не запах, исходивший от самого рыцаря... Неделя, которую мужчина прожил за одно мгновение в обнимку с вином, прошла без ванны с горячей водой и душистым мылом. Конечно, для многих это было вполне обычным делом. Но теперь смрад перегара ощущался еще сильнее, смешавшись с резким кислым запахом пота. Что тоже было распространено среди мужского населения падшего города. Да и некоторые женщины не источали ароматы лучше. Взять, к примеру, ту же хозяйку таверны, что Бриан встретил внизу. Но еще от нее веяло чем-то ужасно неприятным. Болезненным. Тяжелым. Чумой... Хоть ему до сих пор не приходилось нюхать подобное, но почему-то мужчина не сомневался, что именно этот запах источало ее умирающее тело. Кто бы мог подумать, что зараза долетит до Лондона так быстро! И что вообще слухи о черной смерти окажутся правдой. Но сомневаться уже не приходилось. К тому же Бриан не мог не заметить тело мальчика под одним из столов в обеденной зоне. Том. Тот паренек, что приносил ему очередной кувшин с вином, или блюдо с переваренной кашей, или кусок хлеба, тайком стащенный с кухни для рыцаря, что иной раз в глубоком подпитии рассказывал ему о походах. Наверное, Бриан был для него чем-то вроде героя. А теперь его юношеские фантазии сожгла в лихорадке чума...
Таверна располагалась в одном из жилых кварталов. Тут явно обитали не бедные люди. Улицы были широкими, дома более-менее ухоженными. Не стояли назойливые куртизанки и не валялись пьянчуги. Еще месяц назад тут и правда было так неплохо. Сейчас же улица, ведущая в обоих направлениях, кишела крысами, что медленно выползали из подвалов и с любопытством исследовали первые этажи квартир. Стоял еле заметный, но всё равно ощутимый запах блевотины, испражнений и трупного разложения. Бриан верно решил, что нужно уходить из города. Но вот куда, уверенности у мужчины не было... Можно было спросить у местных. Благо, их даже в такое время хватало: хозяйка таверны, наверняка зараженная; несколько стонущих тел (умирающие то ли от чумы, то ли от похмелья) по правую руку от входа в заведение, где сейчас стоял оглядываясь рыцарь. Впереди через улицу, по которой наверняка когда-то проезжали торговые повозки, в сужающемся переулке Бриан разглядел пышную женскую юбку, ее обладательница стояла чуть облокотившись о стену одного из домов, и его тень падала на девушку, так что разглядеть ее толком не удавалось. Слева же, буквально через четыре дома от таверны Бриана, мародерствовала банда отморозков, вломившихся кому-то в гости (удивительно, как многие находили время и желание поживиться чужим добром). Ну и в довершение, в метре от ног задумавшегося рыцаря приземлился какой-то мальчишка. Приглядевшись, Бриан понял, что это был не совсем мальчик: тело принадлежало карлику. Горбатому, хилому, чумазому карлику.
Шут
Хозяин уже давно не показывался из спальни, не звал своего Шута, не требовал от того переодеться в женское платье и делать колесо, путаясь в юбках, запинаясь о сапоги большего размера и ломая каблуки. Не было слышно больше его ослиного смеха. Он не звал гостей. Вообще никого. Лишь слуга приносил ему поесть 6 раз в день. Но и тот молчал, не зная, что делать, думать и говорить. Да и не считая нужным что-то объяснять уродцу. Через несколько дней позвали доктора. Тот пробыл за тщательно запертыми дверьми хозяйской опочивальни всего несколько минут и тут же ушел. Вслед за лекарем дом покинул и единственный оставшийся слуга, собрав свои вещи и прихватив кое-что не свое. Шут все видел. Но его как правило вообще не замечали или делали вид, что не замечают. В общем, он так и не знал, что случилось с хозяином, пока тот не появился перед карликом во плоти. Мужчина сильно исхудал. В нос бил явный запах болезни, овладевшей некогда подтянутым телом. Ноги и руки, оголенные ночной сорочкой, покрылись темными синюшными пятнами. Глаза, налитые кровью, горели яростью и безумием. Тело сотряслось в жутком отхаркивающемся кашле. На пол полетела мокрота, вырывавшаяся из впалой груди. И Шут разглядел в плевке кровь. Когда хозяина перестало трясти от кашля, тот взглядом обнаружил карлика. Казалось, даже чтобы удержать на нем взгляд, мужчине требовалось приложить усилие.
- Тыыы... - со свистом хрипел помещик. - Это все ты... - медленно слетали слова с опухшего языка.
В грудь Шуту упирался указательный палец, и тот чувствовал все еще бившуюся силу в умирающем теле. Даже в таком состоянии хозяин был гораздо сильнее него. Так что он просто не смог вырваться, когда дрожащая рука помещика схватила его за шкирку, будто блохастого щенка, и потащила к выходу из дома. Через мгновение Шут уже летел через улицу. Кувырок по земле. Еще. И еще один. Хорошо, хватило ловкости сгруппироваться, и приземление прошло без особых повреждений. Только наглотался дорожной пыли да спугнул стайку крыс. Принесла бы Шуту радость весть о том, что это усилие стоило жизни его хозяину, бывшему хозяину? Может быть, если бы кто-то сказал ему о том или он бы сам вдруг захотел вернуться в дом, бывший дом, и проверить. А пока карлик мог лишь смотреть на некогда родное крыльцо через улицу, не замечая за своей спиной немолодого мужчину с мечом да к тому же с арбалетом, который уж точно его заметил...