Дни в больничной палате длинные. Ночи - еще длиннее. Время - бесстыдный шулер, долго тасует и еще дольше думает над своим ходом. Так что часы посещения родными стремительно утекают, а когда ты вот так лежишь в палате, глядя на пустые, наводящие тоску стены, минуты кажутся вечностью. Или даже больше вечности. Особенно в ожидании капельницы...
Надя посмотрела на приоткрытую дверь, мысленно пытаясь представить, как она открывается и входит медсестра в неизменно белом халате и со склянками. Девочка знала, что будет в этих склянках. Морфий. Она за последние годы своей жизни узнала много слов, относящихся к медицинским терминам. И "морфий" был для нее любимым словом. Даже просто думать о нем было приятно. Девочка закрыла глаза и улыбнулась своим мыслям. Но тут же губы скривил приступ боли. Надюшка подавила вырывающийся стон, стиснув дрожащие руки. Зубы глухо стукнулись друг о друга и еле слышно скрипнули. Она открыла глаза. По видимому, остальным тоже нелегко приходится. "Где же Марья Валерьевна?" - хотела было произнести вслух девочка, но поняла, что глупо озвучивать вопрос, на который никто из присутствующих не сможет ответить. Лишний раз только напомнит остальным о нещадно тянувшемся ожидании.
Лежа на жесткой неудобной кровати, девочка мучалась от болей в спине, чувствуя каждым позвонком старый придавленный матрас. Она попыталась встать. Очень осторожно: сперва на локти, потом, опираясь на них, сесть. Ноги повисли над полом. Передышка.может стоило поужинать, чтобы сил было побольше? Но Надя никак не могла привыкнуть к больничному рациону. Да и всплывшие в памяти мамины котлетки с картофельным пюре аппетита не вызвали.
Девочка еще раз глянула на дверь, что вела из платы в общий коридор. Не слышно цокота каблучков, скрипучих колесиков капельниц, беззаботного щебета приближающихся медсестер. Надо бы выглянуть и узнать, когда же уже к ним придут: сил нет терпеть. Тихонько со скользнула с постели, охнув от нахлынувших болей, и, шаркая носками, морщась от еле сдерживаемых слез, направилась к выходу из палаты.