В тот знаменательный день мало кто из голосовавших за избрание нового графа Пьяченцы мог предположить, что тот накал страстей, что будет при голосовании, еще не предел. Что будет не только битва авторитетов и перьев, но и сталь будет пущена в ход. Погибнут не только мечты о величии, но и те люди, что жаждали его: для себя лично или для кандидатов. Кровь, пролившаяся на улице города, никак не хотела отпускать Пьяченцу из своих уз - и те, кто пережил клинки кондотьеров, снова столкнулись со смертью.
Данте Эстакадо не был благородным рыцарем в сияющих доспехах - и у него были темные планы, как захватить власть в случае поражения на выборах. Но к чести хранителя правопорядка, он преодолел эту слабость, оставшись честным хотя бы перед самим собой до самого конца. Свист Матиаса для него расставил все точки над i - и глава городской стражи бестрепетно ринулся спасать своего более удачного оппонента, только и успевшего, что произнести полную достоинства речь. Решительные действия Данте, последовавшие за этим осознанием, не всем сразу стали ясны: тот же де Боно, узрев, как стражник опракидывает его друга, во весь голос заорал:
- Эстакадо, твою мать, bastardo! Какого diavolo!
Здоровяк уже начал подниматься, гневно топорщамбороду, когда вокруг завертелось самае настоящая вакханалия.
По свисту своего главаря с крыш и окон, из-за портьер и маленьких комнатушек полезли бандиты, готовые с оружием в руках вырвать для соего главаря право править. И, почти одновременно с ними, в ставшем полем битвы зале появились первые городские стражники и солдаты Сориа. Члены Совета, застигнутые нападением в расплох, по-разному отреагировали на происходящее вокруг них безумие.
Марио Марио, по-бабьи взвизгнув, рухнул на пол, прикрыв голову руками и подвывая. Кальдерони, напротив, решив, что оставаться на месте побоища опасно, стал осторожно просачиваться к выходу, как и Его Преподобие, кстати. Зато Марсель Джованни и Самсоне Нинни сразу ринулись в бой - причем, к удивлению стражников и солдат, на стороне бандитов. Кузнец обрушился лавиной на растерявшегося Эмилио, а "родственник" Матиаса - на ближайших стражников. Неаполитанка же, в свою очередь, извлекла откуда-то тонкий искривленный кинжал и, шипя как кошка, медленно-медленно стала приближаться к упавшему Сальваторе. Что же до Сориа, то тот, живо осознав всю опасность происходящего, схватил с тела одного из погибших клинок и ринулся в битву, ругаясь, как пьяный боцман - нетипичное поведение для выдержанного и старающегося быть спокойным солдата.
Бой разгорелся и за пределами дома Совета - с улицы слышались крики и звон мечей, полные паники вопли обывателей и заглушающий все прочие звуки вой раненного. Стрелки разбойников не ожидали того, что жертва внезапно уйдет с линии огня - в Стефана ударила только одна стрела, да и та - на излете. Впрочем, и она могла бы принести немало бед, если бы не подаренная мавританская кольчуга: добрая броня выдержала удар и, не смотря на свою кажущуюся тонкость, спасла жизнь своему хозяину. Сальваторе отделался только дем, что от силы удара у него выбило дух, да наверняка здоровым синяком в месте удара.
Второго залпа преступники сделать не сумели - они были вынуждены вступить в перестрелку со стражей и солдатами. Да и те защитники порядка, которые ворвались в зал, следуя указаниям Сориа и присевшей рядом с новым графом Магдалены, всячески прикрывали своего нового господина как от клинков нападающих, так и от их стрел.
Бой разгорелся нешуточный: стражники были лучше вооружены и более опытны с клинком, а criminale - яростнее и подвижнее. Недостатки и достоинства сражающихся уравновешивали друг друга, и уже не один человек отправился на встречу с апостолом Петром обсуждать свои грехи. Смерть каснулась и членов Совета - пудовые кулаки Нинни разможили голову де Боно, но меч старого вояки не дал кузнецу уйти безнаказанным: тяжело раненный, тот гулко стонал, прислонившись к стене и пытаясь собрать выпадающие внутренности.
Пол был залит кровью и наполнен стонами и криками раненных, но живым было не до них - сейчас умами обеих сторон завладел бой. Бандитам не удалась внезапная атка, но это не обескуражило их. Предчувствуя грядущее богатство, они снова и снова кидались на солдат с целью прорвать их строй и убить Стефана Сальваторе - со смертью графа всякое сопротивление потеряет смысл.
А в центре этой бойни сражались Данте Эстакадо и Матиас Джованни. Миланский доспех и полутораручный меч против легкой кожанной брони и рапиры и даги. Долг против стремления вырвать силой желаемое. Закон против беззакония. И наконец, одна отвага против другой.
Матиас увернулся от первого удара, и capitane пришлось скрестить с ним клинки. Джованни, к удивленю Данте, оказался более чем достойным протвником - он действовал быстро и точно, полностью пользуясь своим преимуществом в легкости и скорости. Он предпочитал не блокировать атаки тяжелого полуторника, а уворачиваться от них, переходя в немедленную контратаку и оттесняя противника. Не раз и не два жало рапиры достигало Эстакадо, но каждый раз качественная броня спасала своего владельца: не иначе, Господь хранил его от ран.
Пот бежал по лбу капитана, волосы слиплись. Проклятый глава воров и разбойников каждый раз с легкостью уклонялся от атаки, и стражник чувствовал, что начинает уставать - сказывалась бессонная ночь и вес доспехов. Но все-таки переменчивая фортуна выбрала себе любимца. Очередная атака - и Матиас подскользнулся на крови кого-то погибшего.
Долю секунды. Всего долю секунды не хватило ему, чтобы уклониться. Тяжелый меч, созданный для пробивания доспехов, с легкостью разбил слабую защиту рапиры, с отвратительно-чавкающим звуком погрузившись в плечо Джованни, ломая кости, разрывая мясо и сухожилия. Боль была безумной - словно бы глава воров заживо попал в лапы к Дьяволу. К счастью, страдания Матиаса были недолгими - стоило окровавленному мечу выйти из раны, как на разум неудачливого путчиста опустилось блаженное забвение.
Стоило их лидеру рухнуть в крови, как все его поддельники живо осознали, что ловить тут нечего. Сальваторе они не убили, Матиаса потеряли, а самим им не в жизнь не стать новыми правителями - сейчас к солдатам подойдет подкрепление, и головы всех нападающих в скором времени украсят собой пики. Надежда на влась и богатство рухнула в кровь и пыль - и бандиты, огрызаясь железом, попросту дали деру. Только когда последний нападающий, сумевший спастись, покинул залу, а с улицы крикнули, что беспорядки подавлены, только тогда солдаты покинули кольцо, центром которого стал граф Стефан I Сальваторе. Раненный в руку стражник, прикрывавший своим телом Стефана, с кряхтением поднялся сам и помог подняться графу.
Подошел и окровавленный Сориа. По лицу мужчины с разбитых губ струилась кровь, но он, хотя и не без труда, проговорил, поклрнившись:
- Благородный граф, мятеж Джованни подавлен. Его люди, кто успел, разбежались, а он сам тяжело ранен capitane Эстакадо. Прикажете отправить людей к дому бунтовщика?
А неаполитанка попросту крепко прижалась к Стефану, прошептав:
- Клянусь распятием, я счастлива, что ты жив.