Представления кандидатов закончились. Голос Матиаса, оглашавший залу, стих, и наступила пронизывающая тишина. Казалось, обстановка накалилась до предела, в следующее мгновение должно начаться голосование, что решит если не всё, то многое. Джованни переводил взгляд с одного лица на другое, отмечая некое волнение в каждом. Сам Сориа в тот момент довольно чему-то улыбался… Матиас прищурился, вглядываясь в грузную фигуру солдата. Несомненно, Луиджи уже видит себя в числе Совета, раз совершенно не переживает. И у Луижи, собственно, были все шансы.
Но голосование не начиналось. Вместо этого с места поднялся никто иной как отец Феликс. Матиас ожидал услышать речь, едва ли не проповедь, призванную вселить в души находящихся чувство стыда и справедливости; призвать к честности. Но вместо этого он обратился к самому Сориа, практически в грубой форме давая ему наставления. Матиас с упоением следил, как бледнело лицо Луиджи с каждой фразой священника, и ухмылка расцветала на его лице. Что ж, длиннорясый, неплохо. Но вряд ли это повлияет на мнение Совета. Несмотря на заносчивость Сориа и яркую реплику де Боно, путь в Совет ему был заказан.
Но больше, чем публичное унижение Сориа, заинтересовала новость об изменившихся правилах. Отец Феликс предложил выбрать трёх, а не двух, членов Совета. Заместо трёх умерших.
Ухмылка Джованни искривилась. Такое положение дел его не совсем устраивало. Впрочем, настаивать на правилах голосования, принятых неформально самим Луиджи, мужчина не собирался. Возможно, всё это и к лучшему.
Но, наконец, голосование началось. Опустились над столами руки, заскрипели по бумаге остроконечные перья. Джованни, несмотря на сдержанность и полный контроль над собой, всё же ощутил некоторое волнение. В уме складывались определённые комбинации голосов, исходя из предположения, кто получит место в Совете…
Отец Феликс вновь разрядил обстановку, не преминув высказать своё мнение об одном из кандидатов. Матиас не смог сдержать усмешку. Какое злорадство, отец Феликс, право…
Краткие мгновение ожидания. Томительного ожидания. Кто-то вписал имя сразу, кто-то медлил с выбором. Джованни оглядывал членов Совета. Странное ощущение укреплялось с каждой секундой внутри. Ощущение зависимости от всех этих людей. От них, в определённой степени, зависит его судьба.
Наконец, Сориа поднялся с места, держа в руках итоги голосования. И, помедлив, произнёс долгожданные имена.
Сориа, Джованни и Дестефани.
Матиас выдохнул с облегчением. Всё же, Совет оказался более благоразумным и лояльным к его семейству. Сориа, как он и предполагал, оказался среди Совета; правда, присоединился к коллегам он уже без прежней спеси. Дестефани же чинно и тихонько села, создавая впечатление благоразумной леди. Её-то он увидеть в числе Совета точно не ожидал. Впрочем… подавляющее число присутствующих мужчин намекало на такой исход событий.
Проводил взглядом Марселя, бесцеремонно усевшегося в своё кресло. Необходимо подучить родственничка манерам; впрочем, это дело долгосрочной перспективы. Сейчас перед ним, как и перед всеми членами Совета, стояла нелёгкая задача. Вписать на листке избранное имя.
Матиас склонился над бумагой. Девственно-чистой, слегка желтоватой. Вскоре она будет запятнана именем. Именем одного из его конкурентов.
Мужчина оторвал глаза от стола, дабы бросить красноречивый взгляд на своих «друзей». Кальдерони заметно нервничал, и Матиас окатил его холодным и в тот же момент успокаивающим взглядом. Марио и Нинни слегка заговорчески улыбнулся. Присутствие в числе Совета Марселя красноречиво указывало на их преданность. Если всё так и останется…
Джованни обернулся на соперников. И в его взгляде читались различные эмоции. Презрение. Насмешка. Если имя избранного будет не Джованни – то никого. Он ярко видел перед собой их кровь. Кровь на полу. На их одеждах. Их застывшие глаза… Он желал убить их так же сильно, как и заполучить графскую цепь.
Кровожадность была свойственна его роду. Его отца боялся весь криминальный мир. В каком-то роде, Гаспаро получил безграничную власть – среди убийц и воров. И Матиас получил её по наследству. Но он хотел большего. Гораздо большего.
Он хотел видеть этот город, окрашенным в красное…
Нет, пожалуй, так далеко он не зайдёт. Всё же, в этом городе живёт его семья.
Где они сейчас?.. Выбрались ли из города?.. Джованни почувствовал болезненный укол. Но – собрался. Выкинул эти мысли из головы.
Вновь посмотрел на листок. Начал подсчёт голосов…
Марио – за Джованни
Нинни – за Джованни
Кальдерони – за Джованни
Джованни – ну естественно за Джованни…
Четыре голоса за Джованни, неплохо.
Де Боно – за Сальваторе
Дестефани – за Сальваторе
Старый вояка предан Стефану. А вот что роится в прекрасной головке Магдалены – неясно. Но, предположим, что за Сальваторе, так как выдвинута она была именно им.
За кого будут голосовать Сориа и отец Феликс Матиас не знал. Но мог предположить, что оба – за Эстакадо. Сориа и Эстакадо близки по сфере деятельности, а отец Феликс – человек правды и порядка. Кто как не начальник стражи подходит на роль избранника?..
Сориа – за Эстакадо
Отец Феликс – за Эстакадо
Матиас склонил голову вбок. 4-2-2, если его расчёты верны. Теперь необходимо правильно разложить карты.
В лучшем случае, кто-то из его оппонентов проголосует за него. Допустим, Эстакадо. Если и Матиас, и Сальваторе проголосуют за Эстакадо – у последнего будет 4 голоса. У Матиаса – 5. Отличный расклад.
В худшем случае и наиболее вероятном, эти двое проголосуют друг за друга. Джованни для них фигура тёмная и неясная. Тогда у обоих выйдет по 3 голоса, и стоит Джованни черкнуть фамилию кого-то из них – он с этим человеком окажется наравне по количеству голосов. А это уже плохо.
Что ж. Так ли уж важно, чьё имя вписывать? Наиболее вероятный сценарий – что с кем-то Матиас окажется наравне. Что предпримет Совет, чтобы определить победителя, - мужчина не знал. Но знал прекрасно, что если не он получит графскую цепь, то оборвёт ту, что сдерживает его псов…
Но если Сориа, отец Феликс и Дестефани решат по-своему… Матиас тонко улыбнулся.
И вписал имя «Эстакадо».