Челесте валилась с ног к концу этого кровавого дня, но не могла себе позволить ни малейшую слабость при совершенно посторонних людях. Quod licet Iovi, non licet bovi* - такова правда жизни, если уж тебе выпало родиться в благородном семействе. Нельзя говорить, чтобы в своих порывах помощи она была совсем уж неискренна, нет, юная сеньора Эстакадо прекрасно знала цену христианскому милосердию и от природы не была склонна к лицемерию. С немного усталой улыбкой она выслушивала благодарности людей, которым не отказала в помощи её семья, и надеялась, что Господь и Пречистая Дева сохранят её братьев целыми и невредимыми. Орфео, пусть и самым младший в благородном доме, тоже начинал помаленьку чувствовать весь груз ответственности. Данте же, как человек долга, наверняка не явится домой раньше, чем на улицах будет установлен порядок, и если при этом он будет цел, то подобное и вовсе будет сродни чуду. Но чем больше Челесте думала, тем сильнее склонялась к тому, что бы не решили при выборе нового герцога и правителя прекрасной Пьяченцы, их семья не потеряет ровным счетом ничего из того, что имеет сейчас. А это уже немалое достижение в столь неспокойные времена.
Была у неё еще одна мысль с горьким полынным привкусом - о том, что ради блага Эстакадо ей в самое ближайшее время придется выйти замуж. Увы, но и это тоже определенная неизбежность во всем, что составляет сущность бытия дочерью благородного дома. Именно сейчас, как никогда раньше, и ей и брату требовался разумный совет. Кто знает, как все еще может обернуться?