Никто не мог знать.
В одной из тратторий, принадлежащих семье Джованни, было тихо и относительно спокойно. Несколько завсегдатаев топили свои проблемы на дне хрупких бокалов, обжигающая граппа разливалась по телу приятным теплом, согревала от холода колючих и неприятных мыслей. Здесь люди могли отдохнуть и забыться. Могли, уединившись за отдельным столом, беседовать о собственных делах, что не должны были достигнуть чужого слуха. Хозяин делал всё, чтобы в его заведениях посетители ощущали себя комфортно, едва ли не по-домашнему. Всё-таки, траттории являлись семейным делом, и Матиас вполне успешно продолжал стезю своего отца.
Человек, что потревожил эту непоколебимую атмосферу уединённости, являлся одним из доверенных людей хозяина. Влетев в помещение, подручный бегом пересёк зал, ворвавшись в комнату, выделенную Матиасом для собственных нужд. Дверь распахнулась громко, ударившись о стену, и на пороге предстал взволнованный и побледневший парень. Тяжело дыша, пытался собраться с духом, и лишь несколько долгих секунд спустя выпалил внезапную новость.
Никто не мог знать.
Поистине, последние дни в Пьяченце пестрили событиями далеко не обыкновенными для маленького тихого городка. С каждым днём обстоятельства набирали всё более неожиданный оборот, становилось ясно, что за масками учтивости спрятались личные счёты и тщательно выстраиваемые планы. Импровизированный Колизей со своими собственными боями… Пожалуй, сравнение было отнюдь не изящным, вряд ли изнеженных высокородных особ вообще можно сравнить с гладиаторами, но суть оставалась та же. В подобной игре борьба идёт не на жизнь, а на смерть. Что и доказывали убийства Фаррадечи.
Никто не мог знать, что подобное случиться так скоро. Матиас ожидал, что пройдёт как минимум несколько дней, прежде чем кто-либо решиться на подобный шаг. Слишком импульсивный и наглый. И совсем невыгодный для того, кто подобные вещи спонсировал. Рано или поздно станет известно, кто нанял кондотьеров, и тогда репутации смельчака конец.
Но то, что пришло в голову Джованни, было слишком далеко от размышлений, кто в действительности приплатил головорезам. Прикусив золотую монетку клыком, продемонстрировал окружающим белоснежную, полную злобного удовлетворения улыбку.
- ...Значит так, - тон Матиаса стал глуше и резче. Хлопнув по столешнице ладонями, отчего звякнула монетка в руке, и слегка наклонившись, глава гильдии начал перечислять новые указания. Возникшие условия требовали импровизации. И, честно говоря, происходящие в городе события Джованни были как нельзя на руку. – План с телегой и Кальдерони остаётся в силе, однако, пользуясь случаем, снимаю ограничения на истребление людей Корноухого. Эти ублюдки не должны увидеть вас с Кальдерони, поэтому вырезать вы их можете спокойно. Когда Сальваторе очнётся и что-то заподозрит, будет уже поздно. Это первое. Второе – стражу поснимайте к дьяволу, этих тварей должно остаться в городе как можно меньше. Только пользуйтесь дальним оружием, господа, чтобы никто не видел вас на месте преступления. Впрочем, - Матиас коварно улыбнулся, - сейчас на улицах практически никого не останется. А страже явно будет не до вас. Несмотря на всеобщий хаос, вы будете действовать в нашем излюбленном стиле – тихо, быстро, незаметно. Даже чёртовы кондотьеры, сукины дети, не должны знать, что на улицах действует кто-то ещё.
Матиас задумался. Пленительной показалась мысль приказать людям влезть в дома соперников. Однако Джованни прекрасно понимал, что весть разносится слишком быстро, и конкуренты будут делать то же, что собирался сделать он – защищать собственные дома и семьи.
- План с Кольвицци и слугами так же остаётся в силе. Однако со слугами можно повременить – сейчас несколько не до них. За моими соперниками организовать слежку. Я должен знать об их передвижениях. – На лице Матиаса отразилась недобрая усмешка. – Я знаю, о чём вы все подумали. Прирезать ублюдков, пока есть возможность. Но я вам отвечу – не торопитесь, друзья. Будьте осторожны. Сейчас у каждого нервишки на пределе. Каждый огородит себя всевидящей стражей, за прочной бронёй из их щитов. Нужно бить в тот момент, когда они того не ожидают, раскроют панцирь и будут более уязвимы…
Матиас представил, как расправляется с врагами собственными руками. Он лелеял надежду, что именно так всё и будет.
- Если кого-то засекут и я услышу недобрые вести, что некие головорезы разгуливают по городу, да ещё узнаю в этих слухах собственное имя, - карие глаза грозно обвели лица присутствующих, - собственноручно вырежу кишки и подвешу за них на эшафоте. Вы поняли намёк? Именно. Докладывайте о передвижениях. Ждите удобного случая. И если он представится… Ни в коем разе не действуете по одному. Нападать группой на одиночку. Закон волчьей стаи. Закон нашей стаи. Надеюсь, вы уяснили, господа, и не облажаетесь. Вспомните людей, которых я послал с поручением за город. Где они теперь? Я уверен, кормят крыс в какой-нибудь выгребной яме… Осторожность не помешает. Тем более, когда на кону все наши жизни.
Джованни прекрасно знал, что некоторые могут быть недовольны его политикой. Но верил, что они так же хорошо понимают значимость его слов. В конце концов, змеиная стратегия позволила ему сесть на почётное место главы гильдии.
Матиас отдал последние распоряжения, назначив Зверя основным хранителем информации. Соглядатаи доносили о действиях соперников ему, и он складывал разрозненные куски в единую картину. После чего передавал новости Джованни через мальчишку-посредника, оборванца, что на улицах, обычно, никогда не обращал на себя внимания. Предварительно, Матиас сообщил свой маршрут на ближайшие часы.
***
Матиас выходил из траттории скорее в задумчивом и сосредоточенном состоянии, чем действительно обеспокоенным. Где-то на периферии сознания мелькали мысли о семье, дорогих для него людях, что, возможно, наблюдали в этот момент развернувшуюся на улицах Пьяченцы бойню. Они ждали его. Его долг как отца и мужа – в первую очередь защитить.
Поразительная холодность и отстранённость застилали разум, поглощая чувства. Он прекрасно понимал, что эмоции в подобных случаях – первейший враг. Въедаясь в душу всё глубже, они не уйдут. Пылающим пламенем потекут в венах, заставляя сердце биться чаще. Заставляя думать нерационально. Он не мог себе этого позволить. Не теперь.
Некоторые вещи его действительно интересовали. В последнюю очередь это был спектакль, блестящая идея Беатрис, что уже терпела фиаско. Он не сомневался, что рано или поздно наёмники доберутся до самого яркого мероприятия сегодняшнего дня. Но его мало волновал тот факт, что спонсируемый проект оказался убыточным. В сущности, ему с самого начала было плевать на судьбу представления. Единственное, что придавало его раздумьям оттенок волнения, - знание о том, что жена находится именно там.
В первую очередь его занимали мысли о самих кондотьерах. Какие доводы руководили тем, кто решился устроить в городе массовое побоище? Кто вообще являлся целью и конечным пунктом в продвижении наёмников?.. Подсказки крылись в уголках его собственной памяти, в осколках разбитого зеркала истины, что оказались своевременно в его руках. Сложить всё воедино не составило труда. Цепочка выстраивалась сама собой.
Седлая коня, Матиас думал о том, насколько велик риск промахнуться. Но он не промахнётся. Не должен.
***
Что-то не так.
Фредерико был ещё мал, чтобы полностью понимать всю ситуацию, он мог полагаться исключительно на собственные чувства и ощущения. Интуиция ребёнка не могла его подвести. Особенно в моменты наиболее критические.
Мальчик стоял у окна нижней террасы, наблюдая улицу и дома, утопающие в живописной зелени. Маленькая площадь перед домом пустела – прохожие с поразительной быстротой исчезали из поля зрения. И лишь где-то в отдалении, в конце двух ветвящихся вглубь города проспектов, виднелось сумбурное и хаотичное движение. Фредерико не мог рассмотреть, что именно там происходит, но отчего-то чувствовал: что-то не так.
Рука легла на его плечо. Ребёнок поднял голову, в который раз испугавшись уродливого шрама на лице этого человека. Но в серых глазах его не было злости, не было характерного для взрослых укора, как обычно бывало, когда Рико сбегал от нянечки. В глубине полуприкрытых глаз пряталось выражение твёрдой решимости и слабого страха, которого не углядел бы любой другой взрослый, но так отчётливо чувствовал ребёнок.
- Мой синьор. Вам не стоит оставаться здесь.
Рико не был послушным и усидчивым ребёнком никогда. Даже Флавио, чей авторитет был сравним с отцовским, бывало, страдал из-за его проделок. Однако что-то в его тоне заставило мальчика усомниться в затее протестовать…
Ребёнок не успел окончательно выбрать позицию поведения, когда со стороны парадного входа послышался топот копыт и после – торопливые шаги, сопровождаемые хлопком входной двери. Рико юркнул под руку солдата и скрылся в недрах особняка.
На пороге стоял отец. Взъерошенные короткие волосы, тяжёлое дыхание. Блуждающий взгляд, казалось, видел перед собой совершенно иные предметы, но вовсе не дом, не слугу, не сына. Матиас заметил Рико только когда мальчик потянул его за руку. Джованни просто отмахнулся. Заметил приближающегося капитана и направился к нему.
Рико не мог понять всего, что говорил отец. Единственное, что он осознавал со всей ясностью, – тот чем-то встревожен, чем-то поглощён и отдаёт очередные приказы. Больше всего на свете мальчик желал понимать причины. Впитывая случайно достигшие его слуха фразы, движения и манеры. И в равной степени он желал получить от этого человека хоть каплю внимания.
Ребёнок наблюдал, как одномоментно ожил дом. Повсюду слышались шаги слуг, со стороны двора доносились звуки лязгающей стали и топота тяжёлых сапог. Фредерико не понимал. У него были вопросы. Множество закономерных вопросов, со всей детской непосредственностью и любопытством задаваемые отцу. Что продолжал его игнорировать, как и большинство находящихся в помещении взрослых.
Бросив что-то напоследок капитану стражи, Матиас резко развернулся по направлению к двери, с явным намерением уйти вновь. В этот момент Рико пронзительно закричал и со всей яростью и обидой потянул за плащ, требуя обратить внимание на себя.
Джованни обернулся, лишь сейчас опустив глаза на сына, словно впервые заметив его присутствие. Мужчина не сказал ни слова. Опустился на одно колено, положил руку на затылок Рико и коснулся губами его лба, на мгновение прикрыв глаза. Подобная нежность его отцу была совсем несвойственна.
Долгие секунды молчания. После чего Матиас поднялся и вышел. А на плечо ребёнка вновь легла рука Ферро.
***
На лице синьоры Джованни играла миловидная и кокетливая улыбка, изредка прикрываемая кремовым веером в тон её платью. Щёки горели от яркого и совершенно естественного румянца, а в тёмных, практически чёрных глазах Беатрис сиял восторг. Сторонний наблюдатель не без оснований мог предположить, что молодая особа радуется началу представления. Кто-то мог приписать ей корыстолюбие, с которым девушка смотрела на мероприятие, озолотившее Амадэо благодаря расточительству её мужа, и теперь в полной мере наслаждалась результатом совместных усилий. Кто-то бы разглядел в её волнении искренние чувства от созерцания деяния искусства.
Всё вышеназванное было, в общем-то, правдой. Но в большей степени ею руководили пережитые во время недавнего разговора эмоции. Хотелось поделиться деталями с Матиасом, и как можно скорее, но ей приходилось ждать. Сидя в одиночестве, ловить на себе любопытные взгляды.
Этот день должен был запомниться приятным и лёгким времяпрепровождением, сладким послевкусием от замечательной игры актёров и роскошных декораций сцены. Сегодня Беатрис планировала оставить мысли о Пьяченце и её интригах хотя бы на некоторое время и просто наслаждаться жизнью, как то было раньше. Впрочем, Беатрис лгала сама себе: ощущала возросшую гордыню, благодаря интересу, проявляемому по отношению к ней со стороны общественности. Когда-то – девочка из многочисленного сословия, после – одна из многих богатых семейств, теперь – одна из четырёх. Круг стремительно сужался. Лестница положения росла. Действительно наслаждаться жизнью она сможет после того, как граница сузится до одной...
Пожалуй, её сегодняшним планам не суждено было сбыться.
Всё изменилось слишком неожиданно. Всеобщее настроение изменилось резко, атмосфера мероприятия накалилась до предела, и причиной тому служили вовсе не бурные овации. Приглушённый шум, шёпот обсуждения – всё затихло и замерло ровно до того момента, пока не раздались первые крики.
Топот копыт, массовое бегство… Всё вокруг закружилось и слилось, унесло Беатрис в совершенно иной мир – мир страха и насилия. Крики стонущих людей, пострадавших от конников, чей-то противный визг поблизости… звуки смешались, иглой вспарывая разум и мешая соображать быстро.
Кто-то из наездников направился в её сторону. Два стражника, на чьём присутствии так настаивал Матиас, своевременно спасли её от надвигающейся опасности.
Конец. Конец её планам. Это полный крах.
Актёры, напрочь забыв о реквизите, распарывая ткани недавно сшитых костюмов, спешно покидали сцену. Зрители разбегались в панике, способные думать в этот момент только о собственной шкуре.
Что-то внутри болезненно сжалось, накатило беззвучными рыданиями, но Беатрис стойко держалась, приложив к лицу ладонь. Не позволяя себе выказывать внешне горькую обиду и отчаянье.
После осознания навсегда потерянных возможностей и крушения надежд, родились мысли о чём-то более важном.
- Сын! Мой сын…
Беатрис вцепилась в руку одного из стражников, с ужасом глядя в его глаза и видя перед собой лицо Фредерико.
- Я должна вернуться к сыну. Сейчас же. Домой!
---------------------------------------------------------
Не могу я без приватов...
Если подытожить действия гильдии:
- Они занимаются погрузкой телеги Кальдерони;
- Они истребляют людей Корноухого;
- И городскую стражу;
- Но не соперников. Доносят и ждут указаний Матиаса.
Если говорить о действиях Матиаса:
- Он заглядывает в кузню, +6 щитов для ближних;
- Он едет к дому Альберти, собирает его стражу или присоединяется к ней, если она уже выступает (думаю, те уже узнали, что их синьор в опасности);
- Затем едет к спектаклю, спасает положение, людей и Беатрис, если та не успевает уехать сама, после - двигается к городскому совету;
- И напоследок: наталкиваясь на разрозненные группки городской стражи, собирает под своё "крыло", двигаясь единым фронтом. Не вербует, но кооперирует. Однако если после всего происходящего кто-то из городской стражи захочет уйти под лидерство Джованни - тот против не будет уж точно.
В связи с последним пунктом глобальная цель: подавить влияние Эстакадо, в особенности, перед Альберти, скооперироваться с главой городского совета, спасти его от кондотьеров.
П.С. Мои аппетиты на инициативу просто безграничны. Надеюсь, всё это можно завершить за один ход, но что-то я сомневаюсь...