Мэтр Амброзо оказался человеком весьма разумным и понимающим, какая честь ему оказана. А раз честь высока - то и спрос другой. Выслушав Челесте, ученый степенно кивнул и пояснил, что не будет спускать с "молодого синьора" глаз, и более того - постарается так увлечь его науками, что Орфео и вовсе будет с нетерпением ждать каждой новой лекции, и о побеге даже не помыслит. Стоявший неподалеку стражник вклинился в разговор, добавив от себя, что и они тоже проследят, чтобы малыш не скрывался из виду и не подвергался опасности: дети-то, они беззащитны, и, следовательно являются лучшей мишенью. А подвергать опасности родича capitane никто из его людей даже не помыслит.
Убедившись в том, что Орфео ничего не угрожает, Челесте в сопровождении охранников направилась в гости к неаполитанке. В той игре, что началась в Пьяченце, каждая фигура важна, а Дестефани - темная лошадка. К тому же это предложение Данте совершить приватный визит... Синьора Эстакадо была разумной девушкой, и понимала, что в эти дни ничто происходящее не является случайностью. Два охранника у ворот - толи сицилийцы, толи вообще арабы, при виде знатной синьоры выпрямились и застыли, склонив головы в знак почтения.
Пройдя за ворота и миновав небольшой сад, Челесте достигла самого особняка неаполитанки, где была встречена уже слугой, чья восточная внешность, равно как и узорчатый тюрбан, не оставляли сомнений в его происхождении. Низко скланившись и почти подметая шарфом тюрбана ступени, слуга обратился к девушке:
- Смиренный приветствует высокородную синьору. Падая ниц от стыда, недостойный просит славнейшую поведать, что привело ее сюда. Презренный раб, увы, не ожидал визита столь благородной особы, и теперь с трепетом ждет ответа. Прекрасную пригласила достойнейшая Дестефани?
Выслушав ответ Челесте, безымянный слуга склонился еще ниже, хотя казалось, кто ниже и некуда:
- Презренный сожалеет, но вынужден отказать высокочтимой. Достойнейшая сейчас принимает гостей, и прах у ног благороднейшей не посмеет беспокоить ту, ради кого он живет. Жалкий с точностью доставит слова высокочтимой своей хозяйке, но пока с трепетом и скорбью просит благородную синьору покинуть стены особняка сапфиророжденной Дестефани, ибо хозяйка не сможет принять ее.
Когда ошарашенная потоком слов Челесте отошла на несколько шагов от дома неаполитанки, она краем глаза углядела целеустремленно подошедшего к ней нищего старика. Распространяямвокруг себя аромат грязи и давно немытого тела, тот прошамкал:
- Я, синьора, углядел, что эти черти вас выгнали из дома ведьмы. А я, значицца, папаша Паскуале, по прозвищу, значицца, Брюхошлеп. Енти уроды ж вас выгнали, да? Так за мелкую серебрушку папаша Брюхожлеп, понимаешь, расскажет, хто опредил вас!
Получив деньги, нищий сглотнул, харкнул, пернул и неторопливо начал:
- Я ж, значицца, туточки давненько сижу, и многих, значицца, знаю. Так сёдня по раннему утрецу сюдой приехала каретка с гербом Сальваторев на бочине. И оттуль вылезла бабенка их младшая. Она, battona, папаше даже пол-сольдо не кинула, cagna! Ну я, значицца, пообиделся и навострил ухи свои. А они у меня, синьора, как у собаки - слышать огого! Так я ж о чем? Енту Беатрис Сальваторе туточки не ждали: чертяка в тряпке на бошке был удивлен ее приездом. Но пропустили, да. Вота.
А, красотка, можеть, ты мне прям тута еще дашь, а? В знак помощи народу, ага. А я тебе сделаю приятственно. Че, нет? Ну и ладныть. Ежли че - приходи. Я туточки всягда сижу.