Кальдерони вышел нетвёрдой походкой из залы, в сопровождении слуги. Матиас, вытянув длинные ноги, расположился в любимом кресле, потягивая вновь наполненный бокал. Янтарь сиял в отблесках огня, и пламенная жидкость, попадая в рот, горячила ум и тело. Приятное тепло разливалось по венам, разжижая мысли и оставляя пустоту. Джованни прикрыл на миг глаза, наслаждаясь спокойствием. Ему чертовски этого не хватало за прошедшие сутки.
Последние звуки в доме стихли, погружая особняк в блаженную тишину. Он слышал, как поскрипывал палац от чужих шагов. Слышал хлопок дверцы. Единственный оставшийся слуга безмолвной тенью стоял возле двери, ожидая, пока хозяин не соизволит отклониться.
Несмотря на усталость, Матиас не хотел спать. Алкоголь травил его тело и душу, но не мог отравить разум до полной потери здравомыслия. Он никогда не пил до того, чтобы достать своих собственных демонов на дне бокала. Для подобного ему нужна не одна бутылка. Однако… Нечто тёмное и извилистое достигло его сердца. Щупальце страха, обвившее его настолько сильно, что участился пульс. Его мысли вновь возвращались к жене.
…Беатрис не могла уснуть. Не могла расстаться с событиями прошедшего дня, всплывающими в памяти каждый раз, когда девушка закрывала глаза. Холодность Дестефани, улыбка Сальваторе, восторг Амадэо… Отрешение и злость во взгляде собственного мужа.
Он не захотел оставить её в гостиной. Она наивно полагала, что теперь он начал ей доверять. Вверять свои тайны. Но он заперся внизу наедине с Кальдерони. Что ж… Женщина слишком глупа, чтобы понять мужские разговоры, не так ли, Матиас?..
Беатрис понимала, что в ней играла обида. Понимала, что наутро, конечно, он расскажет ей всё, о чём беседовал с Леопольдо – но сейчас ей нужен был повод для того, чтобы позлиться. В ответ на его собственную необоснованную ревность. Синьора Джованни полагала, что это была именно она – иначе с чего бы ему так резко обрывать светский разговор практически на полуслове?..
Беатрис думала о тех, кого сегодня повстречала, и мысленно пыталась составить портрет каждого – со всеми качествами и недостатками, что по крупицам находила в отдельно сказанных фразах. Пыталась понять, почему Дестефани отказала ей в дружбе. Ради каких целей Сальваторе заговорил с ней. Искренние ли чувства владели братом умершего Фаррадечи и каким образом Эстакадо удалось продержаться в тени весь вечер.
Но каждый раз мысли возвращались к мужу и его холодной отстранённости. Каждый раз она смотрела на дверь и представляла, как он перешагивает порог. Представляла выражение его лица – брезгливо-озлобленное, и практически ощущала волны исходящей от него ярости. Боялась признаться самой себе, что в глубине души в ней жил некоторый страх. Матиас никогда не был тираном, ни разу не поднимал на неё руку – не считая исключительных случаев ссор, когда он просто замахивался. Но было в нём что-то… звериное, нечеловечески хладнокровное.
Палитра красок за окном сменялась по мере приближения утренних часов. Рассвет залил золотистой краской верхушки деревьев и крыши домов, мазнул широкой кистью по небу, собирая звёзды и раскрашивая редкие облака в розовато-оранжевый цвет. Сон пришёл неожиданно, неосязаемо коснувшись сознания девушки и растворяя гнетущие её думы.
Лёжа на боку, лицом к ведущей на террасу дверце, Беатрис засыпала, подвластная обыкновенной человеческой усталости. Она практически не обратила внимание на едва слышный щелчок замка и отзвук смазанных петель. Не услышала тихих шагов и звон пустого бокала, поставленного на тумбу рядом с кроватью. Не услышала шорох сбрасываемой одежды – части тщательно подобранного гардероба превратились на полу в смятые тряпки.
…Резкий разворот заставил её проснуться. Неожиданно для себя она оказалась лицом к лицу с объектом своих недавних волнений. Его рука, лежащая на хрупкой ключице, вдавливала её в постель, а длинные пальцы впивались в кожу шеи. Аромат бренди смежался с горячим дыханием, окутывая её облаком приторного алкогольного запаха.
- Ты играешь с огнём, дорогая, - угрожающе-тихо и хрипло произнёс Матиас, нависая над девушкой. В падающей тени не было видно выражения лица, Беатрис различала лишь блеск тёмных глаз. – Ещё раз я увижу твою улыбку в его присутствии и сотру её раз и навсегда.
Ладонь опустилась на приоткрытый ротик, прерывая готовые вырваться из её уст проклятья. Беатрис, как следствие, начала вырываться, но бунт был тут же подавлен, а запястья – сцеплены над её головой свободной рукой.
- Ты не подойдёшь к этой троице и всем, кто с ними связан. Ты не будешь улыбаться, как ни в чём не бывало, строя из себя хорошую девочку. И играть в эти чёртовы игры. Ты меня поняла, Беатрис? – С каждым словом его тон становился громче и злее, по мере выплёскивания накопившегося раздражения. – Я прекрасно знаю, на что способны люди ради чёртовой власти. Ты просто идиотка, если этого не понимаешь. Они как псы, способны перегрызть друг другу глотки ради того, чтобы связать себя цепью… Не рыпайся, сука! Не понимаешь, о чём я говорю? Ты – инструмент в этой игре. Чертовски красивый инструмент. Не удивляюсь, что кто-то решил тобой попользоваться. Превосходная игра намечается, милая, не думаешь? Может, и мне стоит поиграться девочкой Сальваторе? Сёстрами Фаррадечи или Эстакадо – дьявол, у меня богатый выбор! – В белоснежной улыбке не было ни капли доброты. – Или мне позволить тебе выступить на этой сцене? Подтолкнуть тебя в направлении, которое ты же сама и выбрала?.. Давай, девочка моя, раздвинь ноги перед моими врагами – вдруг принесёшь пользу.
Он отстранил руку от её лица и тут же заглушил крик жёстким, далеко не нежным поцелуем. Получил за это кольнувшую боль в прокушенной губе, ощущая привкус металла на языке. Притаившаяся глубоко внутри злость выплеснулась наружу, и дальнейшие события приняли совсем не приятный оборот. Беатрис, пожалуй, впервые познала на себе грубость выведенного из себя мужа.
***
Солнечный луч ласково коснулся лица, позолотив тёмные волосы и опустившись на дрогнувшие ресницы. Сон уходил постепенно, ленно уступая место возрождающемуся сознанию. Оставляя после себя туман, размывающий приходящие в голову сумбурные мысли.
Первые минуты – лежишь абсолютно бездвижно, ощущая приятную мягкость частично накрывшего тебя одеяла и липкую духоту. Начинаешь приходить в себя и осознавать, что, раскинувшись в постели, не чувствуешь рядом присутствия близкого человека. Открываешь глаза и смотришь в потолок, и лишь некоторое время спустя, потягиваясь, сбрасываешь одеяло и садишься. Обращаешь внимание на отсутствие сваленной на полу одежды – как обычно, прислуга бесшумно прибралась за тобой.
В памяти всплывают события прошедшего вечера и ночи. Начало разговора с Леопольдо помнишь практически дословно, но дальнейшее утопает в пелене алкогольного опьянения. Яркие картины появляются перед глазами вспышками запомнившихся мгновений. Касаешься шрама на нижней губе, ощущая покалывающую боль. Ноют оставленные на спине свежие царапины.
Сожаление? Горечь? Обида?.. Трудно разобраться в собственных чувствах и признать свою вину. Уже сейчас знаешь, что не хочешь извиняться совершенно. Произошедшее – вовсе не в порядке вещей, но точно единичный случай.
Медленно поднимаясь с кровати и зовя служку, думаешь, что принесёт тебе сегодняшний день помимо нового союза. Вовсе не хочется обретать врага в лице собственной жены…
***
- До свидания, Леопольдо. Надеюсь, мы ещё увидимся, - Беатрис очаровательно улыбнулась, протянула новообретённому другу семьи тонкую ручку и удалилась из прихожей. Скрывшись за дверью, девушка остановилась и прислушалась к разговору двух мужчин.
Матиас говорил о плане, который они собирались осуществить, и просил Кальдерони быть поосторожнее. Пошутил про синее от похмелья лицо и капюшон, который может это скрыть, подарил новому союзнику бутылку бренди. После - послышались шаги и всё стихло.
- Беатрис?
Девушка вздрогнула, но не обернулась. Почти физически ощутила присутствие мужа и предпочла его проигнорировать, невозмутимо направившись в столовую. Ощущая его взгляд на своей спине.
...Завтрак прошёл в гробовой практически тишине. Обычно Беатрис интересовалась успехами сына или вела светскую беседу с мужем о вещах, совершенно не касающихся их тайных дел. Но сегодня, выпрямившись на стуле и не глядя на Матиаса, она сохраняла абсолютный нейтралитет. Фредерико, словно почувствовав настроение матери, елозил на месте и постоянно её дёргал. Старший Джовании спрятал улыбку в поднесённом ко рту кулаке.
- Малыш, возьми деревянный меч и беги к Флавио. Нам с мамой нужно поговорить.
Рико, радостный от того, что ему не придётся доедать свою порцию каши, соскочил со стула и бросился прочь из столовой. Нянечка едва за ним поспела.
Беатрис молча закончила завтрак, воспользовалась салфеткой и, наконец, повернулась к мужу. Внешне холодная, как лёд, - но взгляд чёрных глаз обжигал разгоревшимся внутри пламенем.
- Не хочу, чтобы между нами была какая-то недосказанность. Надеюсь, ты понимаешь, что сегодняшняя ночь была исключением.
- Надеюсь, ты понимаешь, что сделал мне больно? – выпалила девушка, и ответом ей послужила улыбка.
- Ты мне тоже. И я говорю не только о царапинах. – Он потянулся и опустил ладонь на маленькую ручку жены. – Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
Лёд, казалось, треснул. Матиас мастерски играл интонацией, и в лёгкой хрипотце его голоса слышалась столь редкая и не присущая ему мягкость.
- Я понимаю, - тихо ответила Беатрис. – В подобных делах ты разбираешься больше, но… кажется, ночью ты всё же кое в чём со мной согласился.
Джованни нахмурился, силясь вспомнить детали. Хитрая полуулыбка на лице жены говорила только о том, что она чего-то от него добилась, причём вполне традиционными способами.
- Ты согласился, что близкое общение неплохо помогает узнать конкурентов, и был не против с ними увидеться. Пригласить на сегодняшний спектакль, например…
Матиас буквально остолбенел. По его лицу было видно, что где-то внутри черепной коробки у него происходил лихорадочный мыслительный процесс. В конце концов, он произнёс:
- Наверное, ночь закончилась гораздо приятнее, чем я предполагал… Впрочем, не хочу разговаривать об этом сейчас. Тебе ведь интересно о чём я договорился с Леопольдо?..
Мужчина вкратце поведал о диалоге с Кальдерони. Беатрис, казалось, была обескуражена и восхищена одновременно.
- Очень неплохо, дорогой муж, но вдруг что-то пойдёт не так?.. Матиас, я не переживу, если всё это всплывёт наружу и общественность узнает…
- Не беспокойся. Я постараюсь отвлечь общественность, чтобы не прояснились все детали.
- Дело в том, что не только твои люди следят за происходящим в городе.
- Конечно, эта стража…
- Я говорю не о страже.
Матиас перевёл на девушку вопросительный взгляд.
- Пока ты отсыпался, я получила от твоего человека новости. Некая шайка под предводительством Корноухого нанята Сальваторе.
Джованни опустил голову на кулак, в глубокой задумчивости глядя куда-то в стол.
- Что ещё он сказал?
- Во-первых, что Сальваторе и Эстакадо виделись с де Боно, - начала перечислять девушка, вертя перед собой салфетку и ощущая себя в это мгновение важной фигурой, в руках которой были сосредоточены необходимые мужу знания. – Во-вторых, сын Сальваторе, не помню его имя совершенно, был у сборщика податей и помогал ему с отправкой их в Милан. В-третьих, сестра Эстакадо, дрянь, тоже захотела спонсировать у Амадэо пьеску. В-третьих, Колонна посещал Альберти с визитом. И ещё. Я не знаю, обратил ли ты внимание, но я не заметила, чтобы ты близко подходил к главе стражи… Вчера на вечер Эстакадо явился в потрёпанном виде. Рукава – в крови, на лице – шрам. Он явно во что-то ввязался. Кстати, ты вчера оставил меня… ради каких дел?
Джованни практически не услышал вопроса жены, углубившись в собственные раздумья. Ей пришлось переспросить, и только тогда он ответил.
- Господи… ты не думаешь, что…
- Вполне возможно, что именно Данте остановил моих людей. Вполне возможно, что именно он организовал покушение на де Боно. И в тот же день к нему и явился… Чертовски странно.
- Мне страшно, Матиас. Эти покушения…
- Надеюсь, теперь ты понимаешь мои волнения, девочка моя.
- Зачем Сальваторе и Эстакадо посещали де Боно? Зачем второй Сальваторе виделся со сборщиком? Что Колонне нужно от главы совета? Матиас, я не понимаю!
Джованни улыбнулся. Он был спокоен как свернувшаяся змея.
- А ещё уход с раута Дестефани и её беседа с Данте. Слишком много мух. Для того, чтобы знать о каждом их действии, нужна прочная паутина. Прошло всего пару дней, дорогая, мы не можем понять всю картину. Меня это не устраивает. Я хочу знать всё. Пока я могу только предполагать, так же, как и ты. – Матиас постучал по столешнице кончиками пальцев и поднялся с места. – Касаемо семейки Сальваторе – я недооценил их сообразительность. Похоже, они решили косвенно связаться с герцогом Миланским через сборщика налогов. Или узнать о наших доходах. Другой причины я не вижу.
***
От потемневших со временем кирпичных стен, увитых густым плющом, эхом отражались звуки тренировочного боя. Небольшой внутренний двор вместил в себя несколько узорчатых скамеечек, клумбы с цветами, апельсиновые деревья и небольшой фонтан в центре. Вокруг него бегали две фигуры – ребёнок и взрослый мужчина. Последний чаще оборонялся деревянным мечом, врученным ему нянечкой, отложив собственный клинок на бортик фонтана. Фредерико, высунув язык, с усердием нападал, иногда промахиваясь по ловко отскакивающему противнику, но и частенько попадая ему по ногам.
Матиас, облокотившись о дверной проём и скрестив руки на груди, наблюдал за развернувшимся сражением. Стоя в тени, какое-то время он оставался незаметен.
С гордостью мужчина смотрел на маленького Джованни, узнавая в нём какие-то свои черты. В столь юном возрасте Рико демонстрировал ярко выраженные таланты, коим, несомненно, являлось и фехтование. Затем он перевёл взгляд на человека, которому доверил обучение сына.
Флавио Ферро был на полтора десятка лет старше его самого. Смуглая кожа, чёрные волосы, которые капитан личной стражи предпочитал стричь очень коротко. Под аккуратной бородкой с усами, посеребрёнными первой сединой, скрывался уродливый шрам. Пересекая левую щёку, он достигал полуприкрытого глаза, раздваивая густую бровь.
Матиас увидел его впервые подростком, в составе нанятых телохранителей Гаспаро. Как он узнал после – Флавио был одной из тех ищеек городской стражи, что стремились найти главу criminale и отправить на эшафот. И упрямый в своём деле Ферро действительно его нашёл. Гаспаро слегка приукрасил его лицо и сделал предложение, от которого Флавио не смог отказаться. Некоторое время спустя капитан покинул свой пост ради частной службы, аргументировав тем, что синьоры раскошеливаются на жалование больше, чем магистрат.
Но Матиас знал ещё причины, по которым Флавио поступил так. Теперь, столько лет спустя, он хорошо узнал этого человека. И видел в нём жажду, которую не могла утолить старая должность. Отец увидел это сразу, и именно потому не убил Ферро на месте.
Флавио, сколь был преданным старому делу, столь же преданным оказался и на новой службе. Отцу не приходилось в нём сомневаться, и воин достаточно быстро заслужил его доверие. Иногда Ферро выступал в роли его тайного советника.
Капитан личной стражи не знал, кто именно убил Гаспаро, но догадывался. И Матиас, прекрасно понимая нрав Флавио, самолично предложил ему остаться служить его семье. Как он и думал, капитан остался. В случае отказа… Ферро ждала бы участь прежнего господина.
Фредерико сделал рывок в сторону, ударив искусственным мечом по рёбрам соперника, и тот поморщился от вполне реальной боли.
- Погоди минутку, Рико, мне нужно передохнуть, - произнёс Флавио, заметив в тени фигуру Джованни. И, как только мальчик отошёл к няне, приблизился к дворянину. – Синьор?
- С каждым разом Рико поражает меня всё больше.
- Он совсем не похож на вас характером, - улыбнулся Флавио, - но, абсолютно точно, унаследовал ваши способности.
- Кто знает, что ещё он унаследовал, - криво усмехнулся Матиас и перевёл взгляд на мужчину. – Флавио, ты прекрасно понимаешь, что происходит сейчас в городе.
- Да, синьор. Но пока на улицах относительно тихо.
- Неудивительно. Никому не выгодны покушения, способные взволновать толпу. Пока все только наблюдают. Я к тому, капитан, что ты и твои люди должны быть осторожными. Повсюду глаза и уши, и я не хочу, чтобы кто-то из моей стражи нечаянно о чём-то проговорился или упустил из вида важные вещи… Понимаешь?
- Синьор?
- За мной следят. Об этом мне сообщили мои люди. Я хочу, чтобы чужие шпионы знали как можно меньше.
- Вы знаете, что я слежу за всем, что говорят и делают мои люди, - несмотря на слегка досадный тон, в глазах Ферро плясали искры заинтересованности. Он любил игры в прятки. И более всего любил находить.
- Да. Я верю тебе, Флавио. Но я хочу, чтобы ты следил не только за моей стражей. Мои слуги. Если углядишь хоть намёки на предательство – задерживай и веди ко мне. Ещё я хочу, чтобы ты пристальнее следил за моей женой. У меня дурное предчувствие, что с её миротворческими идеями она наживёт себе проблем.
Ферро едва заметно улыбнулся, но промолчал.
- Конечно, это не единственное, о чём я хотел поговорить. – Матиас провёл в задумчивости пальцем по губам и слегка поморщился от боли. – Меня не оставляет в покое мысль о том, что через главу городской стражи проходит поток информации, уловить который не в силах даже мои люди. Стража повсюду. Я хочу знать, насколько обоснованы мои догадки.
- Я оставил службу в городской страже уже давно, - хмыкнул Флавио, - порядки внутри могли измениться. Однако не думаю, чтобы каждый стражник занимался подобной слежкой. Рядовые стражники вряд ли осведомлены о том, что именно нужно начальству. Для таких вещей в гарнизоне есть специальные люди. Не забывайте, что стражники тоже люди, и не все из них хотят играть в ваши игры.
Матиас улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов.
- И именно от этого, Флавио, я и буду отталкиваться. Но немного позже. Ещё слишком рано. А пока… Я знаю, что иногда ты захаживаешь на вечер к Аньес. Как и многие стражи порядка нашей Пьяченцы. Ты передашь ей сольдо, а взамен – я хочу услышать, что говорят спьяну молодцы Эстакадо и чем они, возможно, недовольны. Хочу узнать, что говорят о моих соперниках в общем, какие ходят о них и обо мне в частности слухи.
***
Он не мог знать всё. И не мог допустить, что бы всё узнали о нём.
Он ощущал нити, связавшие город. Нити из подвижных человеческих тел, из знаний, что они держали в своей голове, из слов, что текли из уст. Сеть информационных шпионов. Ими были не только нанятые люди или стража – но и твои собственные соседи, дворяне и простолюдины. За каждым твоим шагом обязательно кто-то следит, и информация об этом, порой, доходит до ненужных ушей.
Он ощущал, как давят на плечи обязательства и риск. Как прочно сковала его решётка из интриг. И с каждым днём ощущение становилось острее. И всё быстрее и глубже он падал в бездну, возврата из которой не было…
Оставались вопросы. Сотни вопросов, ответы на которые могли дать только интересующие его люди.
Люди… Его главные на данный момент цели. Что он, в сущности, знал о своих противниках? Домыслы, сплошные домыслы.
Правда ли, что Бернардо умер от сердечного приступа, или это работа его брата? Уже – не важно. Представляет ли собой угрозу новый глава дома?.. Несомненно. Если второй Фаррадечи действует исподтишка и при этом имеет связи в учёных кругах – его стоит опасаться. Знания вообще опасная штука. В определённых руках они способны играть против человека, а не служить во благо.
Эстакадо. Фигура определённо тёмная, он соблюдает осторожность и действует в тени. Если Матиас предполагает верно, то именно Эстакадо является его главной палкой в колёсах. Но последний вечер не дал о нём совершенно никакого представления. Данте вёл себя откровенно тихо.
Сальваторе. Его презрительный взгляд на вечере трудно забыть. То, как он оглядывал зал. Как смотрела его дочь на де Боно. Совершенно точно, самомнение и тщеславие у этой семьи в крови. Пожалуй, в этом и есть их слабость.
Были и другие люди, к которым стоило присмотреться пристальнее. Дестефани, что неожиданным образом начала симпатизировать Эстакадо и явно что-то замышляет. Де Боно, которого посетили оба его соперника. Альберти, к которому ласкаются и Фаррадечи, и Колонна.
Он должен был знать всё.
…Матиас вышел из задумчивого состояния и оглядел собравшихся. В подвале одной из его тратторий было сухо и душно, и из соседних помещений раздавались аппетитные запахи хранящихся в них запасов. Слегка дрожало пламя свечей, оранжевым сиянием освещая столешницу и сосредоточенные лица воров. Все смотрели на главу гильдии, ожидая, когда он нарушит молчание.
- Отличная работа, господа, - начал Матиас и поднялся со своего места. – Просто превосходная. Ваша информация оказалась полезной. Дала кое-какое представление о моих конкурентах… Но этого всё ещё слишком мало. В сущности, я не знаю о них практически ничего. И в этом, пожалуй, главная проблема. – Джованни выдержал паузу. – Мне нужны осведомители. Свои люди. В каждом из трёх домов. Вы понимаете, к чему я подвожу?.. Нет, я не отправляю вас наряжаться горничными и строить глазки домоправительницам этих господ. Пока – кто-то из вас должен заняться тем, чтобы присмотреться к вхожим в дома людям. Горничные, слуги, кухарки, те, кто приносит еду… Пока только присмотреться. Поговорить невзначай. Узнать, как сильно действуют на них деньги. Есть ли те, кто боятся, и на кого можно надавить. Или, что ещё лучше, не требуется ли в дома новая прислуга. Это первое.
Матиас отошёл от стола и начал расхаживать вокруг.
- Второе. Дополнительные цели для слежки: Дестефани, де Боно, Колонна, Марио, Нинни и Альберти. Они явно расшевелились в этом муравейнике, особенно республиканцы. Я хочу знать, что они затевают. И третье. – Мужчина остановился на другом конце стола, положив руку на плечо одному из своих людей. Улыбнулся несколько зловеще. – За городом намечается кое-что интересное. Мне нужно несколько людей. Сегодня вечером они спрячутся в повозках торговца Кальдерони и уедут. – Следом он назвал человека, на плечо которому опустил руку. Одного из тех, кому, как считал, мог доверять. – Ты отвечаешь за то, чтобы затея осуществилась. Не хочу даже думать о том, что она провалится. Я должен связаться с Апостолом. Не спешите поджигать абсолютно все обозы. Слишком много – и в городе тут же обратят на вас внимание. Главная цель – Апостол. И не действуйте сразу. Выждите несколько дней, иначе ваша активность может показаться подозрительной. – Матиас резко отпустил плечо, и выражение его лица приобрело оттенок кровожадности. – Это будет весело. Но не смейте кричать, как предложил мне один не шибко умный парень, явившийся вчера на раут. Чей он человек? Я с радостью отрежу ему пару явно ненужных пальцев… Я знаю, что загородом есть один человек, лесничий. Если вы найдёте его, возможно, узнаете какие-то подробности о набегах Апостола.
Джованни дошёл до своего стула и сел обратно.
- И последнее. У нас появилась, как вы знаете, проблема. В лице Корноухого, которому, как оказалось, платит один из моих конкурентов. Меня не устраивает это положение дел совершенно. И я знаю, что кто-то из вас с удовольствием прирезал бы его людей. Но. – Глава Гильдии воров поднял уголок рта, перекатывая в пальцах монетку. – Я приказываю их не трогать, и передайте это своим людям. Пускай следит. Пока. Так, мы будем знать о передвижении бандитов Корноухого и о том, какую именно информацию получает Сальваторе. И посему, если он уже знает о моём госте, он обязательно пошлёт кого-то следить за Леопольдо. Аккуратнее. Не выдайте себя.
И Матиасу вовсе не хотелось устраивать резню. По крайней мере, резню, подключающую его людей.
***
Беатрис капнула несколько пахучих капелек на ладошку и поднесла её к шее. Нежный цветочный аромат впитался в кожу, окутывая приятным ароматом стройную фигуру синьоры Джованни. Последние штрихи перед зеркалом - и Беатрис была готова.
У главного входа её ждала собственная карета, и возле - Флавио, скрестивший руки за спиной и ожидающий, пока девушка не сойдёт вниз. Она не заставила себя долго ждать, и минуту спустя Ферро подал ей руку.
- Я чувствую себя ужасно глупо, - произнесла Беатрис. - Эти игры со слежкой...
- Вам же нравится театр, - с едва заметной, можно сказать холодной улыбкой ответил Флавио.
- Верно. Именно поэтому мы едем к Амадэо. Разыграть очередной спектакль.
Синьора поднялась в карету. Дверца захлопнулась.
Беатрис была недовольна тем, что Матиас отказался от приглашения соперников. Впрочем, она не теряла надежды, что они сами явятся лицезреть представление. Ей хотелось узнать о них как можно больше. Не от кого-то. Самой.
Но до представления оставалось ещё какое-то время. Она надеялась повидаться с Амадэо до его начала. У Беатрис тоже созрел некоторый план, о котором утром она поведала мужу. Матиас улыбнулся и поцеловал её в лоб. "Ты умница". Умница... Ещё ночью он с жаром называл её словом гораздо более неприятным, оставляя на нежной коже синяки от грубых прикосновений. Беатрис усмехнулась. Да. Она "умница". Она не станет закатывать истерики и строить из себя обиженную. Не станет гробить их планы на почве идиотской ревности...
Казалось, прошло всего несколько мгновений, когда дверца распахнулась. Один из сопровождавших её стражников опустил лестницу и подал ей руку. Пора.