Право, было что-то ироничное и мрачное в том, как разворачивались события в первые же дни борьбы за графскую цепь. Эстакадо мысленно прокручивал события насыщенного дня, остановившись на несколько секунд у портрета покойного, удивительно чётко запечатлевшего жёсткость и некоторую надменность в его чертах. Кто бы мог подумать, что такой человек угаснет в самом начале? Уж точно не глава дома Фаррадечи, взиравший на гостей с полотна. Но беда даже не в том, что человек смертен, а в том, что он смертен внезапно. У подножия портрета Данте был встречен хозяйкой особняка, и с её приветствием маленький фальшивый мирок погребальной тризны захватил его. Вежливые приветствия, учтивые кивки, ничего не значащие слова и многозначительные улыбки - всё было как всегда, но с несколько более интересным контекстом. Сегодня местное дворянство не только поедало деликатесы и смаковало сплетни, но во все глаза смотрело на представителей четырёх семейств, предвкушая знатное развлечение. Четыре аристократических дома на одной арене – это не петушиные бои, а почти дань гладиаторским традициям Рима.
Для траурной церемонии Данте облачился просто, но изысканно: ладно сидящие чёрные одежды лишь самую малость оттенял серебряный декор. Эстакадо явился чуть позже остальных и в одиночестве. Впрочем, и для первого, и для второго у капитана городской стражи было объяснение - исключительно для того, чтобы вежливо удовлетворить интерес особо любопытных, если таковые вообще найдутся. Спокойный, внимательный и сосредоточенный как обычно, сейчас он всё же казался более задумчивым, а потому на фоне иных притворно скорбящих выглядел вполне благопристойно. Мужчине хотелось быть незаметным среди собравшихся - в первую очередь он здесь для того, чтобы наблюдать. Он был уверен, что вскоре высшее общество Пьяченцы забудет о припоздавшем капитане, увлечённое в разной степени привычными светскими разговорами и последними новостями. По крайней мере, те, кто не принимает решающего участия в схватке за главенство в городе.
Внимательный наблюдатель, впрочем, заметил бы, что с капитаном городской стражи нынче не всё в полном порядке. За распущенными по плечам тёмными кудрями Данте скрывал свежую токую рану, отметившую его правую щёку; такую может нанести кинжал, но не бритва. На чёрном же бархате камзола – слева у талии и на правом рукаве – едва заметно проступали багровые пятна, очень напоминавшие кровь.