Тихое и спокойное утро в Пьяченце разительно отличалось от такой беспокойной ночи. С холмов дул легкий ветерок, приносящий с собой запах лесной свежести. Весь город, казалось, дышал покоем и умиротворением, и даже можно было подумать, что свежий ветер и ласковое солнце смыли с лиц прохожих выражение настороженности и беспокойства. Проезжая по центру города - площади Ангелов, Стефан огляделся, и, как оказалось, не зря - он успел заметить, как в здание городского совета заходит Бальдассаре Фаррадечи. И, хотя под бородой мужчины сложно было разглядеть улыбку, Сальваторе показалось, что новый глава своего дома находится в приподнятом настроении. Глава магистрата знал, что кроме Альберти в это время нет никого из важных лиц города, и сделал очевидный и совершенно справедливый вывод о том, что имено к Джироламо и направился утренний визитер.
Пока благородный синьор замер, наблюдая за соперником, к его лошади подобралась известная всему городу безумица - Франческа, чьи слова, как говорили в народе, являются пророческими. Сумасшедшая постучала пальчиком по ноге мужчины и, дождавшись, когда на нее обратят внимание, посмотрела совершенно разумным и осознанным взглядом в глаза синьора. Одетая в одно нижнее платье из беленого льна, она внимательно глядела на мужчину сквозь упавшие на лицо пряди длинных черных волос. Сегодня голос ненормальной был чист и высок, в нем звучал напор и убежденность, настойчивость и сила:
- Что есть ты, человек, идущий по трупам? Ты желаешь благосклонности мясника? А ведь ты не друг ему - недруг. И ты желаешь вновь облечь его паутиной лжи. Но ужели ты думаешь, что попавший в твои сети один раз попадет туда вновь? У тебя есть один беспроигрышный ход, играющий во власть - связать себя и его общей кровью, забрав себе навек то, что сотворено им.
И прежде, чем Стефан успел что-либо ответить или предпринять, безумица исчезла, оставив главу магистрата в одиночестве обдумывать ее слова. Чтотэто было? Бред ли, пророчество ли, тайные слова от неизвестного доброжелателя - неизвесно. Решить эту загадку, как и догнать изчезнувшую, былотневозможно, и оставалось только решить - верить ей, или нет. А если верить - то что она имела ввиду?
За подобными размышлениями Стефан и незаметил, как добрался до особняка де Боно. Над поместьем ветерана царила непривычная тишина, и заглянувший в открытые ворота Сальваторе увидел, что внутренний двор почти пуст: лишь пара дуболомов, переминаясь с ногиина ногу нервно посматривала на дом за спиной, да и кто-то с комплекцией винного бочонка в одиночестве отрабатывал удары по соломенной кукле. Мечник был одет в длинную архаичную кольчугу, несколько сковывающую движения, а поверх нее носил панцирь. Голова тренирующегося была скрыта выглядевшим несколько помятым саладом, забрало которого было закрыто. Не смотря на немалый вес подобного снаряжения, воин уверенно и активно атаковал и переходил в защиту, действуя, с точки зрения Стефана, весьма грамотно и умело. Наконец вояка толи завершил подход, толи устал и отошел от манекена, спрятав палаш в ножны. Тяжело вздохнув и выругавшись, солдат стянул шлем, явив миру длинные пепельные волосы и широкое лицо с грубыми, будто вырезанными из камня чертами. На ум главе магистрата сразу же пришли слышанные как-то от заезжего барда строки о женщине-воительнице Жанне де Дампьер, графине де Монфор. Но снявшая шлем женщина не была Жанной - перед Стефаном была никто иная, как Мария, дочь Эмилио де Боно.
Обернувшись и увидев всадника, девушка спокойно и чинно кивнула Сальваторе:
- Доброго утра, синьор. Если вы желаете посестить моего достопочтенного родителя, я рекоменлую вам быть осторожнее: он сейчас несколько не в духе и настроен излишне агрессивно. Вы можете найти его в покоях на втором этаже. Если вы не к нему, то езжайте с Богом своей дорогой.
...Опасения Андре о том, что Брауберг воспротивится тому, что пересчитывать и опечатывать золото вместе с ним будет не Стефан Сальваторе, а его сын, оказались беспочвены. Мрачный немец, услышав объяснения юноши, молча пожал плечами и дал знак следовать за ним. Когда они попали в святая святых сборщика податей, Андре понял, что его глаза скоро вылезут на лоб от стройного ряда мешков с золотом, готовых к отправке в казну Сфорца. Молодой человек на секунду представил, как бы он мог зажить на такое богатство, но вовремя спохватился и отбросил ненужные мысли. Сейчас его задача - незаметно добыть как можно больше золота для отца. И самое главное - не попасться. Это будет позор нетолько ему, но и всей семье. Да и еще, кроме того, наслышанный о крутом нраве Моро молодой Сальваторе понимал, что суровый герцог не побоится казнить того, кто покусился на его золото.
Когда они остановились у стола, немец воззрился на Андре своими водянистыми глазами и проскрипел:
- Так, юноша. Слушай и запоминай. Мы берем мешки и пересчитываем количество золота в них. Считаем выборочно - на все у нас нехватит сил. Считай аккуратно и точно - недоздача будет вычтена из твоего кармана. Потом скрепи проверенный мешок этой печатью. В одном мешке - сто сольдо монетами разного достоинства. Работай хорошо и достойно и не отвлекай меня: пока ты будешь считать монеты, яизаймусь расчетами на бумаге. Это не для посредственностей, так что из нас двоих только я могу этим заниматься. Ах, да. Если понадобится обратиться ко мне, запомни: для тебя я - герр фон Брауберг. Уяснил, юноша?
К обеду несчастный Андре был совершенно измотан, и уяснил для себя, что деньги - это нетолько удовольствие, но и адский труд. Душу Сальваторе грело только одно: по всей одежде он рассовал честно взятые на благо Семьи (украденные, как хихикнул внутренний голос) сольдо. Всего он насчитал сто тридцать золотых. Сто тридцать золотых за пол-дня! Поистине царская добыча.