Беатрис, не ожидавшая такого эмоционального порыва, с ошеломлением и радостным предчувствием наблюдала за метаниями Амадэо. Ей льстило то, с каким чувством и воодушевлением мужчина говорил о будущем спектакле. Провались всё пропадом, если этот деятель искусства не сможет повлиять на горожан, но синьора Джованни верила в обратное. Она так же верила в то, что если любишь какое-то дело, то оно обязательно должно принести свои плоды.
- Превосходно, синьор! Мы с мужем будем ждать вашей пьесы с нетерпением. До встречи, Амадэо. Я пришлю всю необходимую для представления сумму.
***
День подошёл к концу. На тёмном небосклоне сияли яркие звёзды, и свет луны окутывал уснувший город. Воцарившаяся тишина лишь изредка прерывалась отдалёнными звуками шагов и эхом чужих разговоров. Сейчас, под пологом ночи, в Пьяченце творились странные, страшные и беззаконные вещи – со смертью графа Росси в город пришла смута, обнажая самые худшие стороны человеческой натуры.
Герцог Сфорца – настоящее чудовище, решившее поставить на шахматную доску четвёрку королей и, сидя в стороне, наблюдать, как выбранные им пешки будут действовать, погружая город в сплошной хаос. Матиас был согласен с ним в одном – наблюдать за междоусобными войнами было весело, но определённо опасно, если ты являлся их частью… В который раз Джованни спрашивал себя – почему он? Почему герцог выбрал для этой игры именно его? Какими соображениями он руководствовался?.. В любом случае, это было уже неважно. Матиас был одним из избранных, кто мог официально бороться за самую высшую должность города, и разве важно, каким именно образом он был выбран?..
Власть. Само слово так сладко и текуче перекатывается на языке. Осознание того, что она вот-вот попадёт в твои руки, ублажало и грело душу. Человек – существо слабое и не чуждое порокам, всегда ищущее для себя самого лучшего. Человеку всегда всего будет мало. Занимая не последнее место в обществе, владея несколькими прибыльными заведениями, он всё равно будет думать о том, чтобы отхватить из возникшей ситуации кусок побольше – больше золота, больше признания и славы, больше власти…
Кто бы мог подумать, что ему откроются такие возможности?
Но стоит ли игра свеч? У него была семья, которую он любил и стремился защитить. В ходе борьбы за власть может произойти что угодно, и Матиас потеряет самое дорогое, что у него есть.
Но… Отступать и выходить из игры он не хотел. Сама алчность въелась в его сознание, лишая возможности рационально мыслить. Власть. Он может получить весь город. Весь! Он сплетёт паутину покрепче, окутает ей всю Пьяченцу и проглотит – всю, без остатка.
Матиас отвернулся от созерцания ночного города и вошёл с балкона в спальню. Беатрис сидела на кровати спиной к мужу, снимая последние одежды. Мужчина остановился, любуясь тонкой и хрупкой фигуркой своей жены. Прошло несколько лет с тех пор, как они встретились. Их маленький сынишка подрастал. А фигура молодой мамы и зажиточной синьоры нисколько не изменилась. Всё та же узкая талия и ни грамма лишнего веса, то же округлое по-девчачьи личико, те же манеры. Многие знатные дамы Пьяченцы могли бы позавидовать её неподвластной времени красоте.
Бесшумной походкой мужчина подошёл к кровати и опустился в большое мягкое ложе, на котором супруги провели все ночи своего брака. Вопреки предрассудкам некоторых знатных особ, они не стали делать раздельные спальни, продолжая спать в одной постели. Оба надеялись, что день раздела никогда и не наступит.
Рука мужчины потянулась к девушке, легла на бедро, ощущая под собой гладкость шелковистой кожи, и начала медленно подниматься вверх, стягивая ткань ночной сорочки. Беатрис, казалось, только теперь обратила внимание на присутствие мужа, и томно подняла на него глаза, обернувшись. Несколькими минутами ранее они обсуждали то, что смогли сделать за этот день и насколько продуктивным он оказался, но сейчас все мысли о делах начинали постепенно испаряться, уступая место совершенно иным думам. Пальцы уже достигли упругой груди, мягко её сдавив и ощущая в ладони приятную тяжесть.
…В следующее мгновение сорочка оказалась на полу, как и нижние одежды самого Матиаса. Прохлада ночи, впускаемая в комнату через открытое окно, приятно пощипывала разгорячённую кожу. Сплелись обнажённые тела в едином чувственном порыве, сорвался с губ девушки первый стон. Волна жара охватила любовников с головой, кровь всё быстрее струилась по венам, впрыскивая сладковатый и приторный яд удовольствия. Нежные пальчики Беатрис сильнее вцепились в выгибающуюся спину мужа, оставляя красноватые следы. Нет сил ждать, нет сил тратить время на какие-то прелюдии – к чему они? В его объятиях – её хрупкое, податливое тело, и он получил, что хотел. Одной рукой вцепившись в густые волосы жены и повернув её голову в сторону, обнажая её шею для грубых поцелуев. Пальцы второй жёстко и с силой сдавливали её бедро, перемещаясь иногда к подрагивающей в ускоряющемся ритме груди. Частое, сбивчивое дыхание ласкало кожу, и от накативших чувств девушка закусила губу.
Феерия ночи. Торжество любви. Самый древний, самый желанный для человека акт. Всё становится пресным и серым в сравнении с финальной вспышкой удовольствия и чувством удовлетворения после. Капельки пота выступают на коже, и ощущения становятся настолько острыми, что сдерживать себя становится невозможно…
Сегодня Пьяченца со всеми её интригами подождёт.
***
Новый день принёс Матиасу порцию новых слухов. Синьор Джованни, пребывая в отличнейшем расположении духа, восседал в своём кресле в гостиной, вытянув ноги на предназначенный для этого табурет. На столике рядом покоились письма, которые он с потрясающей скоростью вскрывал и откладывал в сторону. Среди таких отложенных писем было приглашение от дома Фаррадечи – прочитав его, Матиас тут же о нём забыл. Но вошедшая в гостиную Беатрис заметила это письмо и вытянула из стопки. Внимательно прочитала и улыбнулась.
- О боже! Матиас! Это же приглашение на приём!
- Би, малышка, оставь эти мысли о приёме. Я их ненавижу.
- Но это ведь приглашение от Фаррадечи!..
- И что ты хочешь этим сказать?
- Мы обязаны пойти. Там будет весь свет Пьяченцы, ты сможешь найти союзников. К тому же, дорогой, некрасиво будет, если ты откажешься прийти. У тебя должны быть очень веские для того причины…
- Дорогая моя, у меня есть веская причина – я не хочу участвовать в этом спектакле лицемерия.
Беатрис тактично промолчала, зная, что именно сейчас мужа не уговоришь – он останется так же непреклонен. Стоило немного подождать, чтобы мысль, которую она посеяла в его голове, укрепилась.
Матиас, тем временем, открывал другие послания. Среди них было сообщение от Бартоломео.
Во-первых, покушение на человека де Боно. Что ж, Матиас был не удивлён – этот старик слишком громко кричит о собственной исключительности и недостойности четырёх домов, выбранных герцогом. Жаль, что попытка провалилась.
Во-вторых, лейтенант Джустиниани выезжал за город и сегодня вернулся. Матиас помрачнел. С какой целью, интересно?.. Явно, послал его никто иной, как Эстакадо.
В-третьих, в доме Альберти состоялся прелюбопытный разговор между ним и известными республиканцами Пьяченцы, и позже к ним присоединился сам Фаррадечи, объясняя, что не хочет кровопролития. Уж не он ли послал людей к де Боно?.. Джованни по себе знал, насколько слова могут расходиться с реальными делами. Строит из себя невинную овечку, но Матиас прекрасно знает, что может за этим образом скрываться.
Это были не единственные новости.
На центральной площади состоялась любопытная сцена. Служитель церкви во всеуслышание продиктовал волю епископа и двух названных оппонентов. И заключалась она в том, чтобы запретить дуэли… Матиас не сдержался и рассмеялся в голос, запрокинув голову. Беатрис с любопытством за ним наблюдала.
- Милый?..
- Глупцы, губят самую суть итальянской души… Ну вот, дорогая, а ты хотела, чтобы я целовал подол этому старому ублюдку-епископу. Ему уже запудрили мозги Сальваторе и Эстакадо. Не знаю, что они ему наговорили, но теперь волей церкви дуэли запрещены. В Пьяченце мир и покой.
Девушка вытянула лицо в удивлении, но, подумав, ответила:
- Но, с какой-то стороны, это даже хорошо. Зато в городе не будет кровопролития…
- Малышка, не будь глупенькой, - Матиас нежно погладил жену по щеке. – Кровопролитие в любом случае будет, но теперь неофициально. В Италии – и без дуэли? Как по-другому честно решить спор? По-моему, лишать горожан этого удовольствия было глупо. Но, впрочем, пусть продолжают, посмотрим, что из их гениальных затей выйдет дальше. Когда, говоришь, выходит наше представление?..
- М-м-м, завтра, Матиас…
- Отлично. Кто-то лишит народ развлечения, а кто-то подарит его. Меня только одно смущает, моя голубка, - что наш спектакль сильно не понравится конкурентам и обратит на нас внимание.
- Но…
- Не переживай, Би. Вряд ли они пойдут в открытую, тем более сейчас, когда сами от лица епископа запретили бои.
Матиас вновь углубился в чтение. Следующей новостью как раз была пьеса Амадэо. Он пропустил её и прочитал следующую.
Альберти выдвигает награду за голову некоего разбойника Апостола, что с недавнего времени начал действовать на окраине Пьяченцы, мешая продвижению торговых караванов. Цены растут, народ в смятении. Матиас усмехнулся и дал прочитать эту часть Беатрис.
- Что ты думаешь об этом, Би?
- Хм… - девушка углубилась в чтение (читала она не так быстро, как её муж). – Я думаю о том, что это отличный шанс заслужить расположение городского совета и горожан.
- Да, ты права. Но я вижу в этом другую возможность.
Синьора Джованни прищурила глазки и изогнула тонкую бровь. По лицу Матиаса было видно, что он что-то придумал и был этим доволен.
- Я чувствую, в твоей голове рождаются какие-то особенно хитрые планы. – Девушка пересела на колени мужа, обняв его за шею.
- Возможно. Я думаю о том, что не стану убивать беднягу, решившего нажиться на бедственном положении нашего города, не имеющего в данный момент правителя.
- О, неужели это противоречит каким-то твоим принципам? – между сказанными с иронией словами сквозила игривость. Под пышную юбку скользнула рука мужа, и он, не отводя глаз, смотрел на её губы.
- Он сможет стать пешкой в нашей игре. Я дам ему покровительство, людей и деньги. Я дам ему возможность впиться в этот город и высушить его досуха. Я подкину конкурентам сложную задачу и отвлеку их. Если они не хотят устраивать в городе побоище, его устрою я.
- Звучит крайне любопытно… - голос девушки становился всё более хрипл, и пальцы сжались в прокатившихся по телу сладких судорогах.
- Этот город будет нашим, любовь моя. Нашим.
***
Чуть позже Матиас уехал на встречу со своими приближёнными из гильдии воров. Он рассказал о своих планах Беатрис, теперь стоило поделиться им с ними и выдать несколько указаний.
- Во-первых, - начал он, - я хочу дать понять этому человеку, что готов содействовать ему. На какое-то время он должен стать нашей фигурой на доске и делать рискованные ходы. Чем хуже он будет себя вести, тем лучше для нас, - Матиас усмехнулся и почесал обросший щетиной подбородок. – В городе слишком спокойно, да и последние новости о дуэлях не прибавляют энтузиазма. Пусть оппоненты отвлекутся на Апостола; в особенности капитан стражи, это его обязанность. Мне не нравится то, что он затевает и куда посылает своих людей. Во-вторых, - продолжал глава гильдии, - я не хочу, чтобы Апостолу раскрывали моё имя. Сказать ему о том, что глава городских criminale предлагает ему покровительство, будет достаточно. Если его поймают – а рано или поздно его поймают, - он может раскрыть некоторых личностей, в том числе и меня. Но вы и так всё прекрасно понимаете. В-третьих, обязательно узнать, не спонсирует ли его кто-либо ещё из моих конкурентов. Мне не нужна помощь собаки, кормящейся за счёт моих врагов. И если ему уже предложили деньги – перекупить. Любым, дьявол побери, способом. И ещё, если ему, по какой-то причине, не нужно покровительство гильдии воров, я его уничтожу.
В последних словах можно было не сомневаться. Некоторым избранным было хорошо известно, настолько жестоким может стать Матиас в стремлении к собственной цели.