Немного поколебавшись, Челесте все же подписала документ. В конце-концов он даст им всем немного времени, а смутьянам вроде ди Боно и вовсе вставит палки в колеса. Ей было интересно, кто же выступил инициатором подобного письма - сам ли отец Феликс или же Сальваторе? И тому и другому было бы выгодно удержаться от уличных беспорядков и дуэлей. Епископу - по убеждениям, а Стефано, как главе магистрата - репутации ради и для накопления сил. После исповеди, Челесте вежливо попрощалась с епископом и направилась домой, решив что честной девушке из благородной семьи более не стоит бродить по улицам, которые уже окутывали сумерки приближающейся ночи. Дома она заметила, что к брату явился один из подчиненных и не стала мешать разговору. Вместо этого Челесте привычно проследила, чтобы все в обиталище семейства Эстакадо выглядело как подобает, благо слуги не опасались сеньору, зная что девушка просто так никого наказывать не станет.
Когда Данте успел закончить разговор с Пинотти и даже немного поразмышлять в одиночестве, то Челесте пришла, дабы нарушить это уединение и подкинуть главе дома еще пищи для размышлений. Она успела привести себя в порядок и держала на руках свою любимицу-обезьянку Чезу, подаренную ей как-то братом.
-Брат мой, вижу вы устали, однако некоторые новости могут показаться весьма стоящими внимания, потому прошу простить меня за то, что мешаю вашему отдыху. Также приношу извинения по поводу того, что позволила себе подписаться под документом от вашего имени, - Челесте кратко рассказала Данте о встрече с отцом Феликсом и о том, что под письмом уже была подпись Сальваторе, - также хотела бы сказать, что к ди Боно меня на порог не пустили, но в тот момент Сальваторе явно гостил у него, потому лучше приготовиться к худшему. Неизвестно, пересилит ли Эмилио свою ненависть к французам и тем, кто им так или иначе подражает, но распоряжение епископа должно хотя бы на неделю связать ему руки. Это время лучше использовать с умом. Далее - Марио Марио и Самсоне Нинни пытались уговорить Альберти и Кальдерони стать республиканцами, но те явно не в восторге от такого предложения. Кому, как не главе городской стражи лучше убедить столь нерешительных в политике господ, в том, что если бунт и обозначиться то будет подавлен ради всеобщего блага? Правда к Альберти и остальным присоединился Бальдассаре Фаррадечи, дядюшка покойного Бартоломео, так что здесь трудно будет сказать о том, какие это будет иметь последствия. Горько признавать, но кажется на данный момент Сальваторе опережают нас. Еще меня беспокоит Колонна. Он здесь неизвестная фигура, как и дядюшка Фаррадечи и тут я просто не знаю чего от него ждать.