Первым делом славный capitane посетил родные казармы. Всего в подчинении Эстакадо было семьдясят два человека: три десятка верных лично ему и по два десятка у лейтенантов Джустиниано и Сельво. И эти солдаты могли сыграть немаловажную роль в том, что будет происходить в ближайшие дни в городе. В поведении Джан-Франко Данте не сомневался: этот мужчина будет верно защищать закон, на страже которого он поставлен, и полулегальные действия поддерживать небудет. Зато, если другие дома позволят себе преступить черту, на них вполне можно натравить лейтенанта и его парней, и тогда Джан-Франко невольно послужит вящей славе дома Эстакадо.
Иное дело - Паоло. Этот человек, как говориться, из молодых да ранних, и его вполне могут подкупить оппоненты, пообещав чин самого Данте. А расставаться с должностью капитана синьор Эстакадо несобирался, тем более для самоуверенного подчиненного.
В казармах Джустиниани не обнаружилось. На счастье Данте, сегодня старшим по караулу был Уббальдо Пене, один из надежно прикормленных десятников, который и сообщил начальнику, что лейтенант после речи гонца велел седлать коня и споро убыл за город, по направлению к монастырю. Не иначе, отправился делиться новостями с отцом. И, если так оно и есть, ранее, чем вечером или, тем паче, завтрашним утром, ждать его бессмысленно.
Внезапно один из стражников - пожилой ветеран Альдо Фламини, только что сменившийся с поста у ворот, подал голос:
- Signore capitane, а signore tenente Джустиниани сегодня нетолько вы интересуетесь. Молодая дама со служанкой с утра искали его, но я сообщил, что он уехал, - ветеран разгладил седые усы, - А заодно я предупредил бедную девушку, что Паоло с ней поиграется и бросит. Но она меня не послушала и сорвалась верхами прочь. Наверное, помчала вслед своему любимому.
Вытрясши из добросердечного Альдо внешность визитерши, Данте установил, что лопух-стражник рассказал все эти подробности никому иному, как Эстелле Сальваторе. Не иначе, эта шлюха решила завлечь женолюбивого Паоло в свои сети и поставить его на службу своему отцу. Впрочем, если верить рассказам Джустиниани о порядках в обители, женщину внутрь они пропустить не должны. Лейтенант рассказывал, что единственные женщины, имеющие возможность попасть на территорию монастыря - это, хе-хе, блудницы. И то - их пользуют по назначению и затем споро выставляют за ворота. Так что на сегодня, волею случая, Паоло избежал козней дома Сальваторе, но на завтра Данте лучше было бы озаботиться тем, чтобы подчиненный не сменил хозяина.
Раздав стражникам обычные указания и призвав их проявлять больше внимательности и рвения в это сложное время, capitane отправился в лучший бордель Пьяченцы - "Ночную Волчицу". Maman Аньес, хозяйка "дома наслаждений", услышав о том, что в ее заведение вошел сам любезный господин Эстакадо, лично спустилась поприветствовать дорогого и неизменно щедрого гостя.
Хотя красота немолодой дамы уже вступила в период увядания, но с помощью мазей, кремов и вечно веселого настроения она пока что продолжала оставаться такой же яркой и горячей, как в более молодые годы, что могли засвидетельствовать многие ветераны стражи, неизменно отзывавшиеся о ставшей бордельмаман женщие только хвалебными эпитетами.
К самому Данте хозяйка публичного дома относилась очень трепетно и заботливо: ей льстило внимание и куртуазное общение молодого дворянина, заставлявшее вспомнить былые деньки. Но сегодня Эстакадо пришел в бордель не за тем, что ищет в нем большинство посетителей: его интересовало нечто более возвышенное и важное, чем женщины - информация. Знание, если угодно. А уж этой ценностью maman всегда могла поделиться с посетителем: были бы у того деньги. И, хотя Аньес всегда предупреждала алкающих новых слухов и сплетен, что не всегда они могут быть достоверны, но, к чести женщины, в подобных вещах ошибалась она редко: сказывалась долгая практика.
Сегодня свои сведения женщина оценила в двадцать золотых: а это значит, что ей удалось вызнать не так уж много. Помимо уже известной Эстакадо информации, с ним поделились следующим:
- Primo. Сейчас активнее и явнее всего действует Эмилио де Боно. Этот вояка, видимо, решил наплевать на указ Моро, и сейчас срочно укрепляет свое поместье и божится, что только он может стать достойным владыкой Пьяченцы. Из четырех претендентов он нелюбит никого: Джованни - потому что он занимается торговлей, Сальваторе - за то, что они офранцузились, Фаррадечи - за то, что Бернардо считается первым клинком Пьяченцы, а то и всей Романьи, вас... Ну, к вам он относится немногим лучше, но все равно считает вас слишком умным для поста начальника городской стражи. Кроме того, одной из моих девочек показалось, что в дом де Боно заходил никто иной, как Стефан Сальваторе. Как долго мужчина там был, она незнает, так как, ясное дело, не следила за ним.
Secondo, епископ. Поговаривают, что отец Феликс очень недоволен волей герцога Сфорца, и обещает любой ценой попытаться остановить кровопролитие. Солдат у него нет, но если он натравит горожан на того, кого обьявит предателем церкви... В общем, не мне обьяснять, вы и так все знаете, любезный мой capitane.
Terzo. Нинни-кузнец из городского Совета по дороге к дому Альберти громко распинался о необходимости скинуть власть титулованных ослов, и установить республику типа венецианской. Кроме того, говорят, что в ремесленных кварталах сторонники республики тихонечко собирают ополчение. Впрочем, это непроверенные сведения, и безоглядно доверять им не стоит.
Quatro, милейший Амадео планирует через пару суток дать новое представление. И, если отсыпать ему золота, он не забудет упомянуть щедрого покровителя искусств, который подарил народу замечательный праздник.