Правая ладонь сержанта Корбо покоилась на эфесе монопалаша. Пальцы левой руки, оттянув в сторону шейный платок, ощупывали шрам на горле. Со стороны могло показаться, что сержант лениво раздумывает, не задушить ли ему себя от греха подальше. Пока не началось...
Подобных мыслей у него, конечно, не было. Жест этот был скорее неосознанным, выдававшим глубокую погруженность сержанта в собственные мысли. Мысли, впрочем, действительно были невеселыми.
Что есть страх? Когда он приходит?
Сжимал ли он сердце его пращуров, когда они поднимали знамена, навстречу просоленным парусам на горизонте. Встречали волну морелов, обрушивающуюся на скалистый берег под стенами родного замка?
Возможно... но падальщиков раз за разом отбрасывали обратно в море, которое их порождало. И ни разу не удалось им закрепиться на землях Корбо.
Позже... когда их соседи, кощунственно воспротивились воле Императора. Поднимая меч на брата своего, готовясь обагрить руки не морской водой из жил дикарей, но кровью родича - стоял ли за спиной его предков страх? Скорее всего... но теперь, имена вероломных родичей стерты с родовых камней, их гробницы разрушены, стяги растоптаны. А Корбо носят на плече золотой череп...
Сейчас, Нед Корбо не испытывал страха. По крайней мере, это был не тот страх, что идет по пятам за каждым, обнажающим меч. Не тот страх, что придает сил.
Тревога - этот тот сорт страха, когда ты не знаешь, чего именно нужно бояться. Именно тревога была тем, что он сейчас чувствовал. Ему это не нравилось. И тогда сержант, беззвучно, даже не шевеля губами - молился. Он просил Императора дать ему увидеть врага, почувствовать страх и обратить его в гнев. Обрушить этот гнев на врага во имя Его... и так очиститься от страха.
Но вместо этого, назойливая тревога, билась в висок тупой болью, не давая спать и мешая думать. А рука ощупывала шрам. Орки ждали его впереди.