Молодая кошка быстро бежала по поселению усингов. Бежала, спотыкалась и рыдала. В руках у нее был маленький котенок, еще не окрепший, только обретший зрение. Этот маленький комок шерсти сильно прижался к маминому плечу, прячась от всего мира. Высоко в небе на это все взирала полная тоски луна. Кошка бежала, хотя в ногах не был сил, а дыхание сбивалось от усталости. Упала на колени и последние несколько шагов уже ползла. Неловко, медленно, пытаясь не уронить и не покалечить маленького ребенка. Цель была казалась одновременно так близка и так близка и так далека. Типи вождя. Жилище ее отца. Внутри все жгло от боли. Конечности, казалось, просто деревянные от боли исходящей от множества гематом и ран. Плече рвануло в сторону с такой силой, что молодая кошка пролетела метр или два, прежде чем упасть спиной на землю. Открыв глаза, она увидела своего мужа. Ужас застрял у нее в горле, стискивая все внутри. Она хотела закричать, но не могла. Лишь тихое нет срывалось с ее губ, когда черношерстый усинг потащил ее за собой.
***
Утро было угрюмое. Почти весь клан стоял вокруг расчищенной площади для вечернего огневища. Но вместо собственно огневища, в центре, привязанный к высокому столбу, был черношерстый усинг. Лицо укрыто уже засохшей кровью, тело истерзанно порезами, как старыми уже зажившими, так и новыми, еще кровоточащими. Громовой Волк. Почетный охотник, ветеран восточного похода на динь-диней и зять вождя клана. Он смотрел вперед, но казалось не видел и не слышал ничего. Отсутствующий взгляд и апатия. Таким его нашли. Нашли сидящим над трупом жены и ребенка, с обсидиановым кинжалом в руках. Молодой кошке он нанес двенадцать ударов в область живота, прежде чем остановиться. Ребенок же удостоился одного. Второго сына, пяти лет отроду, нашли задушенным, со сломанными конечностями в типи этой семьи. Мужчины вокруг спорили и ругались, женщины рыдали и выли. Одни предлагали его четвертовать, другие сжечь заживо. Кто-то требовал медленно спустить с него кожу и сыпать солью на обнаженное мясо, а кто-то желал посадить его на кол. Но едины были усинги этого клана в одном. Все требовали смерти для убийцы.
Сизое Облако, вождь этого клана, сидел и потирал вески. Его жена в это время оплакивала свою дочь, Салию и ее двоих детей маленького, еще безымянного и его старшего брата Даниля*. А он сидел перед убийцей своих внуков. Смотрел на сильного воина, которого он вел на восток, с которым убивал динь-диней. Смотрел на своего затя, такого сильного, отважного и мудрого. Смотрел на Громового Волка и не видел его. Ни воина, ни охотника, ни зятя. Он видел апатичного усинга. Пустую оболочку без чувств и эмоций. Вождь знал, что его смерть не решит этой проблемы. Такое случается не впервой. Раньше просто получалось упреждать такие жестокие случаи. Множество усингов, вернувшихся с той войны, в большинстве молодняк - страдали. Страдали от сжигания ярости внутри. Вкусившие запретного плода часто теряли рассудок после того как возвращались в общество где нельзя так свернуть шею кому попало. Где насилие - табу. Где нету муравья, которому нужно пустить кровь и пробить череп. Многих спасала охота. Но многие теряли рассудок и жизнь. Как Громовой Волк. Решением вождя стали служители Раконра. Они забрали Громового Волка к себе, чтобы с помощью веры вернуть его к жизни.
Многие в клане были недовольны, но оспаривать решение не стали. Собрав пожитки клан ушел на север. Волк с культистами отправился в Раконрград, к другим кого забирали под свое крыло служители Раконра. Говорят что Сизое Облако был смещен с поста вождя ибо то решение с Волком дало трещину в его власти над кланом. Но это другая история. Громовой Волк же, обретя новую жизнь в вере, отрекся от прошлого, с благословением наставника взял имя Белый Волк и занялся рыболовлей. Через некоторое время он познакомился с неким Грозой Ветров который давно ломал голову над тем как усовершенствовать плот, чтобы он был удобен и более мобилен. Основной проблемой были не удобность и заливание водой. Мокрая шерсть не лучшее из ощущений. Тогда Волк предложил использовать в качестве средства выдолбленное бревно. На нем можно было передвигаться гораздо быстрее и оно совершенно не пропускало воду. Но на такой лодке нельзя было перевозить столько, сколько на плоту, и она к тому же легко опрокидывалась. И это была настоящая революция. Рыбаки с легкостью дополнили и улучшили идею Громового Волка, сделав нос и корму, бокам лодки придав выпуклую форму для большей устойчивости и выровняли днище. Так у усингов появились первые лодки. Огромный шаг вперед в жизни вольного народа. Про плоты тоже не забыли. Их тоже начали их усовершенствовать. Надстраивали бока и поднимали немного вверх заднюю и переднюю стороны плота. И тоже получилась лодка, медленная, неуклюжая, но большая и вместительная. И кто потом мог вспомнить историю того, кем был в прошлом тот служитель Раконра по имени Белый Волк, внесший львиную лепту в столь важное изобретение?
***
Среди холмов было стояло большое поселение усингов. У горящих здесь и там у входов костров было видно женщин, занимающихся бегающими разборками с бегающими детьми или другими важными делами. Ближе к центру поселения располагалось большое типи, в котором хранятся разного рода реликвии и инструменты для вечерних собраний и плясок. Здесь и там стояли пикеты хорошо вооруженных котов, исполнявших обязанности часовых.
Яллин прибыл из Андереополя в это поселение к своему отцу, Острому Когтю, который шел сейчас вместе с ним. Дойдя к одному из многих типи, они остановились.
- Вот наше временное жилище, - сказал, Коготь сыну, - с момента получения истинного имени оно становится твоим. Ты нуждаешься в отдыхе и пище. Располагайся же тут как в своем собственном типи и спокойно отдохни, тебе ничто не помешает, разве только шум сдешних детей.
- Этого я не опасаюсь! - немного угрюмо ответил Яллин и вошел внутрь своего нового жилища.
Внутри типи горел небольшой костер, дым которого частично уходил в сделанное наверху отверстие, частично оставался в самом типи, наполняя его теплом и запахом горящего смолистого дерева. Это типи мало чем отличалось от других типи обычных воинов, разве что размерами. Внутри стоял запах от плохо выделанных шкур, от немудреных запасов сушеного и вяленого мяса, которые отец по всей видимости оставил тут для сына. Яллина чувствовал себя некомфортно. Дело в том, что молодой не привык жить в типи. Он был городским мальчиком, а в городах усинги теперь живут совсем иначе. Но отец настоял на том, что он должен, как настоящий усинг, пройти Великую Охоту и получить имя согласно древним обычаям. В городах все было иначе. Там имя можно было получить на совете старейшин служителей Раконра после обряда Посвящения в богороще. Ходят слухи, что некоторые платят взятки, чтобы получить "достойное имя". Но отец был непреклонен, в решении следовать традиции.** Свыкаясь с дымом и запахом, Яллин уселся в углу, на куче овечьих кож, брошенных на землю. Он вытащил из-за своего подсумка из желудка яка небольшой сверток из кабаньей кожи, раскрыл его и достал оттуда трубку набитую слункой, смоченную крепким отваром. Зажег, затянулся дважды, выпустил дым и неистово закашлялся. На этом курение трубки закончилось, после чего усинг потушил огонь и устроился поудобней для сна. Завтра у него великий день.
***
Результат Великой Охоты был ужасающим. Трое из пятерых охотников, которые проходили ритуал погибли, а двое охотников-загонщиков, которые вели добычу для молодых сейчас лежали в большом вигваме под пристальным осмотром служителей Раконра и местных знахарей, которые всеми силами боролись за жизнь усингов. Яллин, вместе с другим выжившим, сейчас находился у большого кострища рядом с вигвамом. Они сидели перед вождем Красным Облаком и старшинами клана. Молодые коты сидели с смирением, ожидая вердикта. Они ощущали беспокойство и тревогу. Не так должна была завершиться охота. Никто не ожидал что на поле выйдет Ну. Охотники сделали все, что спасти молодняк, отвлекли монстра, но тот прежде чем отстать от них нанес им страшные раны. Одному он распорол весь левый бок, от плеча до колена, второй же получил удар головой, который буквально стер в порох по крайней мере половину костей которыми обладал усинг. Трое погибло, двое осталось в живых. Яллин и Джанис. Они не смогли бросить пожертвовавших собой охотников и пронесли их на себе в поселение. Им нечего стыдиться. Они все сделали правильно. Так сказал отец Яллина, Острый Коготь, который первым увидел их направляющихся в поселение с ранеными товарищами. В конце церемонии, после долгих совещаний Яллину было дано имя Мудрый Сокол, тогда как Джанис получил имя Бесстрашный Кабан. Охотник с распоротым боком скончался к средине ночи. Его тело со всеми почестями сожгли на рассвете, на большом кострище. Второй охотник выжил, но остался инвалидом. И так и не встал на ноги и лишь одна рука срослась правильно. Через год он умер. Знахари утверждали что от хандры и бессилия продолжать такой образ жизни. Но среди усингов ходили слухи что это жена удушила его во сне, не в силах более терпеть мучения мужа. Говорили что по его просьбе. Забрав четырех детей, она направилась в Нортфорт. Оселились на окраинах города, где нашли детенышей ргрутто. Вместо того, чтобы использовать их на мясо, они решили вырастить этих тварей, ведь из взрослых мяса больше. Так и началось приручение дикого зверя, бывшего основным промыслом охотников многие века.