- У меня есть мечта, - начал молодой вождь Бу-динь, но, выдержав паузу и собрав на себе напряжённые взгляды коммуны, решил, что разумнее сейчас говорить не о равенстве Многорукого и Пушистого (в такой исторический момент за эти слова могут и усы оборвать, откровение Бога там или нет), а о какой-нибудь другой мечте. Например, о той, которая сейчас в энергии лиц и биении сердец собравшейся коммуны. О Большом Синем. А о союзе всех народов на земле лучше сказать потом. Лет через двести-триста. От начала следующего эона.
- У меня есть мечта вдохнуть морской ветер и умереть, слыша крики белых птиц и видя, как мои дети поднимают паруса, чтобы устремиться к новым берегам.
Получилось вдруг хорошо и складно, Бу-динь выдохнул. Он не был опытным вождём. Да и вообще это его первая жизнь, в ней всё наощупь, на чутьё усов, всё наобум. Но динь-динь слушают его, а он сверхъестественно чует все их силы и слабости. Тревоги и чаяния. Видит насквозь своё племя. Свою большую семью. Некоторые даже думают, что он колдун. Он юн, но в этом крепком ростке - сила и упорство великого лидера. Не сломили бы ветры сейчас, молятся старики. Дали бы расправить плечи. Встать на ноги.
- Вчера мне было видение, - говорит Бу-динь и не врёт. - Динь явился ко мне и прямо указал на то, что делать и как жить. Где в нашей судьбе лево, где право. Что хорошо, а что плохо. Как должно и как не подобает. Его заветы я запишу потом - он повелел спешить. Сейчас - а не когда-нибудь! - мы должны выйти к Мо-Рю.
Бу-динь попробовал новое слово на вкус. Терпкое и полное тайн, как забродивший сок винограда из тёплых долин.
- Так он назвал Большое Синее. И не родился ещё тот усинг, который нас остановит! Видит Динь и предки, глядящие на нас с кромки Красной Горы: не мы начали эту войну, но закончить её - наше дело.
Тишина бывает мёртвой и тяжёлой. Но также она бывает возвышенной и живой. Нет страха и нет желания цепляться за старое. Лезть в дымную нору. Надежда и мужество уставшего отступать человека читаются в лицах народа динь-динь от мала до велика.
- Нет больше среди нас ни слабого, ни увечного, ни труса. С этого дня все мы герои. Мы дойдём. Или мы перестанем дышать.