Унылые пейзажи пустоши сменялись один за другим, медленно покачиваясь и подпрыгивая на ухабах, не давая Лойду хоть какой-либо вещи, на которой можно было бы сфокусировать свое внимание, что помогло бы ему остаться в настоящем мире, а не погрузиться в пучину самокопания, анализа событий последних дней. Радио тоже сдалось Лойду довольно быстро, оставив того ни с чем, нужен был паяльник и транзистор. Так что писец придался размышлениям, опустившись в бездну ужасов последних дней.
Вот Лойд сидит допоздна в одной из исследовательских лабораторий в окружении пары еще таких же зеленых, как он писцов, и акулы от мира науки, писца Гаррисона. Они все склонились над большим столом, на котором в творческом беспорядке было раскидано множество чертежей, расчетов, микроядерных батарей и даже пара лазерных винтовок. Вот один из младших писцов злобно выругавшись махает рукой на все это дело и уходит, его звали Гарольд и он был младше Лойда на год. Но никто его винить не будет, время у них свободное, да и шутка ли, найти способ увеличить выходную ёмкость при рециклинге боеприпасов к энергооружию. Напряжённая битва с наукой идет за каждый процент ёмкости, но опять же, над этой задачей бьется всего один настоящий писец, а остальные приставлены к нему. Если эта группа не справится с задачей, то дело передадут более опытным писцам, но с Гаррисона спросят, кто проявил себя лучше прочих, а сбросить эту неприятную приставку “младший” стремится с себя каждый. Вот и Лойд забирает с собой, когда все расходятся, тетрадь с расчетами, будет время, обязательно еще помозгует над этим. Время не настало, да и важно ли теперь это? Что стало с тетрадью? С бункером? С Гаррисоном, или Гарольдом?
Вот они плетутся на грузовиках по пустынной дороге. Сбитое с пути, напуганное стадо, трусливо жмутся друг к другу от неизвестности нависшей над их головами, беспрекословно они идут за своим пастухом, а ведь паладины хотели дать бой в бункере, тогда возможно они бы все погибли, но не так бесславно, у писцов тоже был неплохой план, бункер был создан чтобы пережить ядерную войну и сделал это, и возможно сделал бы это еще раз, но никто не решился перечить старику. Мать говорила Лойду, что все будет хорошо, уже старая женщина тепло улыбалась обнимая своё дитя и нашептывала слова утешения на ухо, больше для себя, нежели для Лойда. А вокруг все делали то же самое, молили судьбу за своих сыновей, готовые сами прыгнуть под пули, ради них. Но плакать по павшим мужам больше некому.
А вот Монтичелло, к такому братство было не готово, к такому нельзя быть готовым, особенно когда подавляющее большинство тех, кто должен был защитить его, никогда не нюхали настоящего боя. Здоровенный кузнецкий молот пустоши ударил по не закаленной стали и та податливо треснула, а затем после нескольких ударов и вовсе раскололась на множество маленьких кусочков, которые кузнец смахнул с наковальни в совок и ссыпал в плавильню. Однако один маленький осколок уцелел, ускользнул от зоркого глаза кузнеца, повезло, но толку от этого кусочка? Сможет ли он после длительной обработки стать чем то большим? Или так же треснет под давлением пустошей? Скорее всего, ведь он из такой же не закаленной стали…
Компас нас ведёт вперёд,
Перепутав север с югом,
А по понятиям не врёт,
Кто нам враг, а кто стал другом.
На удивление ночью Лойду ничего не снилось, события последних трех дней отошли на второй план, впереди был новый день, новые возможности, да и затяжное самогрызенье, является занятием самым нежелательным. Перед отправлением писец закусил сухарями доставшимися ему с трупа Блэка, а по пути в Трубу выпил бутылку воды, на какое-то время хватит.
Виды города, пусть и такого убого, сразу очаровали писца, учитывая то, что все его знания о городах исходили от рассказов учителей и книжках. Ему хотелось осмотреть его весь, но пока он довольствовался лишь созерцанием проносящихся рядом хибар из мусора и даже редких людей, Лойд жадно разглядывал каждого из них. Город был в новинку и в диковинку для писца, от одной лишь мысли, сколько незнакомых людей вокруг, кружилась голова.
Но вот багги наконец то остановился, закончилось томительное ожидание, и писец мог самолично пройтись по улицам городка. Взяв из багги рюкзак он медленно поплелся за остальными, периодически отставая засмотревшись на что ни будь, а потом растерянно нагонял братьев. Лойд был похож на туриста впервые прибывшего в новую для него страну, с таким интересом он разглядывал происходящее вокруг, что даже порой быстро отводил глаза, когда выражение лица очередного прохожего приобретало не самый дружелюбный вид, после того как писец разглядывал его некоторое время. Эти разглядывания могли принести писцу много проблем, но пока видимо обходилось. Да и на фоне остального города, Лойд выглядел чудаковато, пружинистая походка, бледная, местами обгоревшая, от столь длительного пребывания на солнце кожа, после бункера, где ультрафиолет излучали лишь лампы, и нервные, от переполнявшей его жажды действий, резкие движения, не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться что Лойд не местный.
Вот и первая преграда на пути, охранник и большие запертые ворота. Однако писца это не шибко огорчало, скорее наоборот, больше возможностей исследовать городишко, нужно только узнать, куда идти.
- Даже если допустить на секунду то, что нету лазейки чтобы прошмыгнуть внутрь – начал Лойд решив попробовать немного задобрить охранника протянув тому сигарету из трофейной пачки – То куда нам идти, может подскажете пару мест куда стоит сходить, или наоборот, не стоит? Сами мы не местные, так что от хотя бы одного дружеского совета не отказались бы – Лойд приветливо улыбнулся незнакомцу.