Ридд
Как высказать слова утраты?
Кому сказать, что всё за зря?
Не лечит время, ни года, ни даты,
И лишь тупая боль на острие ножа.
Взмах и полёт зазубренного мачете останавливается лишь встретившись с плотью работорговца: удар за ударом, бездушный метал рассекает плоть, корёжа чужое тело, калеча слабая органику человеческой анатомии и отнимая жизнь. Кровь щедро льётся на песок, но ты её не видишь - твоя собственная застилает глаза: трудно держаться на ногах, когда и тело и сознание отказываются с тобой сотрудничать. Мутный взор подсказывает, что твой противник мёртв. Ты не знаешь сколько времени, вот так вот, склонившись над его трупом, ты уже провёл, вглядываясь неверным взором в его, конвульсивно содрагающиеся на песке, останки...
Секунда?
Минута?
Вечность?
Картинка, несмотря на движение, начинает меркнуть: тело, будто на автопилоте, ведёт тебя куда-то дальше, вперёд, к той самой цели, ради которой всё начиналось - багги с пулемётом. Микки, что слегка оклемался, поднимается на локте, слабый как котёнок, и улыбаясь, начинает выталкивать из охрипшей глотки слова благодарности, но спустя мгновение захлёбывается в собственной крови: казалось бы, мачете еле дотронулся смертоносной кромкой до его горла, а он уже мёртв...
Усталость, наконец, берёт своё и отправляет сознание в милосердные забытье, уютно расположив страдающую оболочку существа по имени Ричард Б. Ридд, на подножке багги - в шаге от цели.
Шаг, который сломил его.
Блэк
Неловкое движение и стимпак отправляется в песок: шутка случая, но, нагибаясь, ты ловишь пулю, которая тебе не предназначалась. Свинец входит куда-то под ключицу, мгновенно забирая контроль над рукой. Суетными, обреченными движениями, еле сдерживая крики боли, что ураганом ломает твоё тело и разум, будто выкорчёвывает молодые деревья, ты шаришь рукой по песку - почти что слепо, от боли...
Нашел!
Заветная форма автошприца и острое навершие иглы не успевают на доли секунды: очередной выстрел разносит голову молодого послушника, щедро и смело исправляя однообразный пейзаж Пустошей. Стимпак всё же тыкается в тело, но благотворное вещество бессмысленно стекает по грязному пыльнику с чужого плеча, что в результате стал тебе погребальным саванном, Алистер Блэк.
Чужие пули сломали тебя, Младший Рыцарь немногочисленного Братства.
Тильберт, Лойд, Эра
Температура существенно отличалась от приемлимой для комфортного существования Хомо Сапенс - это Тиль ощутил весьма явственно на своей шкуре. Сумка путалась под ногами, мешая, но не настолько как бутылка с топливом: мерзавка так и норовила выскользнуть из рук, будто желая присоединеться к безудержной пляски пламени и внести, свои, незабываемые спецэффекты. Но Тильберт, пыхтя от усилий, бросился прочь из палатки, грозившей стать последним костром, увиденным в жизни и...споткнулся о сумку, "предусмотрительно" выброшенную за пределы брезентовой западни. Брезентовый полог с характерным звуком вернулся на место, "закрывая дверь", а Тиль выдохнул: припасы и драгоценное топливо были вынесены, а сам он остался жив.
Пока рыцарь практиковался в экстримальном мародёрстве, Лойд занимался тем, что получалось у него лучше всего из ныне осуществимого - лечил. Кореш, стоически и без последствий, перенёсший экстренную эвакуацию и финальные штрихи медицинского вмешательства, открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. Он тяжело выдохнул и провалился обратно в забытье - что к лучшему: спасенный такой ценой человек, умерший от банального болевого шока - та ещё насмешка Судьбы.
И пока Эра грезила наяву, вспоминая объятия единственно близкого и любимого, бой вспыхнул с новой жестокостью: на последних Чертей, Копыто и Бритву, в полный рост и с криками "РАБЫ!" стали наступать слейверы, заливая их "позиции" огнём - поочередно и не давая высунуться...