— Хей хо!.. — Грохнула над “Искателем” бравая боевая песня! Секундой позже грохнула за бортом дворфийская граната. Грохнула смачно, хлестнув по округе осколками и выпустив клубы плотного темно-серого дыма. Три коротких — строго по уставу — шага вдоль борта и однорогий шлем Оина на пару секунд показался над планширом. Проверенный тяжелейшими условиями быта отставного канонира Тополь-М послал очередной снаряд в мелькавшие в дыму силуэты противников (второй рог со шлема герр Вухенбахен ставить бы на это не стал, но, похоже, количество коллекторов на этой части фронта после взрыва уполовинилось). Один из силуэтов словил заряд и повалился за какой-то ящик, забавно махнув конечностями напоследок. Чуть поторопился Оин, постаравшись закрепить успех — перекрутилось ложе под пулю. Выстрел! И стальной шарик срикошетив от одного из рогов РПГ (чудом не отломав его и делая симптоматичным отсутствие рога уже на второй милой сердцу дворфа вещицы) улетает куда-то вверх. Жгуты такого к себе отношения терпеть не пожелали и проворно превратились в бесполезный спутанный комок. Распутывать придётся долго.
Бодрым огнеупорным комодом (для шкафа, Оин таки не дотягивал по высоте) протопал канонир к кормовому орудию — хочешь сделать что-нибудь хорошо, сделай это сам…
По другому борту сопротивление изъятию ценностей в виде наличности, товаров, припасов, корабля, а возможно и частей тел вкупе с жизнями, также проходило неплохо. Белка дослушивала просьбу-приказ корабельного кока уже слетая по трапу в трюм. Сам же Шпинат, поигрывая ятаганом и лыбясь во все двадцать три плюс шесть золотых, поджидал противников у сходен. Наличие рядом симпатичной барышни… А-атставить “барышню”! Наличие рядом (плечо к плечу, все дела) старпома заставляло уверенность и тестостерон мало что из ушей не хлестать.
Первый коллектор влетел на узкие доски сходен, в два шага добравшись до середины. Сходни покачнулись. Мужик резко снизил скорость. Сзади подпёрли догоняющие.
Шпинат приподнялся на протезе ноги и то ли с рыком, то ли с эдаким адским смешком обрушил на край шаткого мостика (ох уж мне эти сухопутные! “трап” это или “сходни”!) свой видавший виды, но всё ещё крепкий и с понтом подбитый стальной набойкой башмак. Вместе с далеко не маленьким весом. Вкупе с взрывом дворфийской гранаты по другую сторону корабля это произвело эффект, ну… разорвавшейся бомбы. Доски хрустнули, коротко, но очень жалобно скрипнули, трап резко накренился, и четвёрка вражин ссыпалась вниз. Один, однако, смог зацепиться и повис выронив оружие и безвозвратно растеряв угрожающий вид и боевой настрой. Оставшаяся на “берегу” пятерка, демонстрируя отточенные навыки и немалый опыт, резво рухнули мордой в пол на брусчатку, прикрыв головы руками и, как советует в этих случаях брошюра “А вдруг?! Что делать при повторении Баальшого Пыщь”, расположившись ногами к эпицентру взрыва.
— Хей хо!...
Только Эмели Каннингс, бросившаяся было на подмогу коку, подумала, что у того всё под контролем, и, как говаривал генерал Дальф — знатный дуэлянт, “ты не пройдёшь!”, как господина Шпината подвели отсутствие ноги и наличие огнестрельного оружия в протезе. Вопреки положениям Кодекса Административных Правонарушений и Единой Цензуры, заряженного.
После взрывного аккомпанимента негласному гимну отдельной дворфийской канонерской бригады выстрел ноги (рассудок старпома не желал это принимать, но факт остается фактом, поэтому осознание произошедшего пришлось оставить напоследок) прозвучал сравнительно тихо, хоть и проделал в палубе изрядную дыру. В которую протез незамедлительно и провалился, намертво принайтовывая кока. Прямо напротив сходен. Всё было бы не так страшно, но пятеро “береговых” очухались до жути быстро. А двое из них из положения лёжа даже направляли в сторону изящной старпома и похожего на гору, в которую промазать чрезвычайно сложно, кока укороченные пистоли скрытого ношения…
Несмотря на так быстро меняющуюся обстановку, холодный разум мисс Каннингс работал во всю (вопрос про стреляющую ногу кока он же отложил в долгий ящик). Этот разум отметил наличие, помимо пытающегося совладать с пушкой матроса на корме, одного гоблина в вороньем гнезде и ещё одного высунувшегося из правой офицерской каюты. Тот, что торчал из бочки почти на самой верхушке мачты, споро заряжал аркебузу (оружие для его тактического расположения как нельзя менее подходящее). А ещё палуба под ногами слегка дёрнулась, “Искатель” ожил…
А в трюме веселье — с кровью и кишками, всё как гоблины любят — кипело и бурлило в полный рост. Коллекторы, похоже, редко связывались с невысоким, худеньким, но гордым и горячим народом острова Дуба. С гиканьем и улюлюканием гоблины-матросы месили противников. Противники пытались отвечать и на мгновение даже показалось им, что победа, если не близка, то возможна. Окончательную точку, а точнее несколько росчерков кинжала, поставил Сарлос. Отчаянно бросился он в гущу драки, получил в плохо защищённое шлемом ухо, ударил в ответ, почувствовал пинок по голени, полоснул кинжалом куда-то туда, и после уже ничем, кроме кинжалов, не орудовал. Взрыва за бортом никто из импровизированного бойцовского клуба не услыхал, зато пробивший подволок выстрел и показавшийся из дыры протез почему-то прекратили замес. Пауза. Все взгляды прикованы в торчащей и подёргивающейся искусственной конечности, из конца которой струился дымок.
Первыми в себя пришли коллекторы. Распихав матросов они рванули на выход. Помятые матросы хрипло прокаркали вслед страшшные оскорбления вперемешку с ругательствами и начали выбрасывать за борт их коллег. Тех, что без сознания. Как водится, споро освобождая их при этом не только от ценных, но и вообще от всех вещей.
Мерзко заскрипели механизмы закрытия грузового люка. Створки медленно начали сходиться…
В машинном отделении борьба за имущество закончилось, после появления Уриста, значительно быстрее, чем в трюме. Не мудрствуя лукаво, главный механик просто сиганул вниз на парочку дерущихся и ударом по затылку прикладом своего странноватого оружия (точным, выверенным и взвешенным ударом) успокоил коллектора. От такой немудрёной анастезии тот, не проронив ни звука, мешком рухнул на пол и затих. Оторопевший гоблин выбрался из-под обмякшего тела. Покосился на “вундервафлю”, перевел взгляд на Уриста. Снова глянул на оружие. Руки его заметно дрожали. За бортом что-то бумкнуло, а по обшивке стегануло чем-то вроде пригоршни щебня.
Добрым взлядом, вкупе с обещанием оторвать конечности, герру Шуруповерту удалось убедить так и не проронившего ни слова кочегара приступить к исполнению своих должностных обязанностей. Сам же главмех споро забрался обратно на верхний уровень и принялся за предполётную проверку. Сейчас пришло время решать — нагревать камень-летун постепенно, что долго и грозит потерями температуры пара. Или немного подождать и дать по камню сразу мощным “зарядом”, что, в свою очередь, чревато лопнувшими магистралями, сорванными клапанами и разорванными трубами (а Урист очень гордился своим значком “Ни одного разрыва до 26 апреля”). Зато взлёт будет скорым, быстрым, наверняка очень весёлым. И, скорее всего, не обойдётся без жертв.
Крепко задумавшийся главмех так и не заметил, как в его царство пара и шестерён проникла гибкая и лёгкая девчушка. Ловко проскочила она за его спиной и затихарилась за мешками с углём, что выдавло огромный опыт как в проскакивании за спинами, так и в прятках в мешках. Лишь глазёнки хлопали в темноте, Белка ничем не выдавала своего присутствия…
А у кормового орудия проходил тем временем экспресс мастер-класс “Слухайт-Сюда-Песрукхий-Самоупийца-Показвайт-Паслетний-Рас!”. Прославленный во многих, хотя и засекреченных, боях ветеран-канонир показывал как зарядить пушку быстро и безболезненно. Бросив быстрый взгляд из-под кустистых бровей на пирс, Оин разглядел, сквозь клубы дыма, что повозки, замеченные ранее, остановились и из них выбирается явно недружелюбно настроенная группа. Точнее, три группы. И мнится, что в руках у них ну никак не мётлы.
И тут из капитанской каюты раздался вопль…
За пару минут до этого доктор Стодж вспотел. На тяжелом письменном столе, с которого широким жестом на пол было сметено всё от антикварного глобуса через бортовой журнал и до массивной латунной чернильницы, доходил капитан. Секунды, потраченные на добывание перевязочного материала из постельного белья, утекли из тела мистера Виуса ещё полулитром крови. Разрезав припитанные тёмной кровью жилет и рубаху в районе дырки от непредусмотрительно вынутого кинжала, Хамиш повторно осмотрел и ощупал рану и отчетливо почувствовал как начал впадать в отчаяние. Печень пробита, кровь всё больше льёт не наружу, а внутрь. И это не считая сепсиса, который как пить дать начнётся, если капитан чудом не отдаст концы. Окрававленной рукой доктор провёл по лицу… Чудом не отдаст концы… Чудом… В голове заскрипел старческий голос профессора Оузетхёртса:
— Данные рецептуры, молодые люди, позволят тем из вас, кто сумеет-таки отвлечься от приготовления стопроцентного спирта, изготовить препараты, которые, при проникающем ранении брюшной полости, смогут не только вернуть пациента в разряд условно-живых, но и стабилизировать его в этом состоянии. И это, дорогие мои, настоящее чудо современной фармакологии…
Хамиш метнулся к саквояжу. Скользкими от крови руками схватил уцелевшие пузырьки с собственноручно приготовленными медикаментами. Спасён! А нет. Надо же их ещё и применить.
На той лекции, что так удачно вспомнил доктор, профессор очень долго и детально (и, разумеется, чрезвычайно нудно) расписывал процессы, дозировки и последствия передозировки. Из всего этого молодой студент Стодж запомнил только что-то про адские боли или типа того.
“Некогда вспоминать! Просто фигачь!” — скомандовал сам себе Хамиш и щедро влил крововосстанавливающий раствор прямо в просвет раны. Следом, зачерпнув сразу с полбанки, жирно намазал мазью Шневского. А теперь — шить!
Доктор состредоточенно искал в залитом зеленкой саквояже набор хирургических игл, когда капитан с диким рёвом резко сел на столе. Вдохнул полной грудью, снова заорал и соскочив со стола ломанулся на выход.
Страшное зрелище — слетевшая с петель дверь капитанской каюты, с дикой скоростью бегущий вопящий капитан и его стремительное падение кувырком по трапу прямо в трюм. Где он и затих. То ли сознание потерял, то ли успокоительное в мази таки начало действовать...