 |
|
У Васьки вопросов не было. Васька вообще слушал брифинг через слово, но смысл всё равно уловил. Если сделать выжимку, то ситуация или жопа, если крисалидов нет, или вообще не описывается цензурными словами, если они есть. Крисалид в замкнутом пространстве, полном некомбатантов - один из худших возможных сценариев, который отрабатывали в старом X-Com. И Самыми верными действиями при нем было запечатать это пространство и закидать зажигательными гранатами. Или вообще вызвать удар с воздуха, потому что вместо одного крисалида через те самые "минус семнадцать минут" могли появиться уже десятки. А мысли всё так же относили его на несколько дней назад. Как же он сейчас был рад своей предусмотрительности...
Несколько дней назад.
Последний корабль снабжения принес ответы, ожидаемые Васькой уже больше месяца. Да, пользоваться транспортником в личных целях было некрасиво и по-хорошему запрещено, но... Дело было такое, ради которого и под трибунал с разжалованием не жалко.
Пока шел с двумя плотными конвертами от посадочной площадки до казармы, хотелось на стену лезть от нетерпения и какой-то глухой, непонятной тревоги. Может быть, то, о чем стал загадывать только недавно, уже безвозвратно потеряно... Ваське пришлось трижды себя мысленно одергивать, чтобы не накручиваться. Сейчас он сам всё увидит. Пусть это вырвет ему сердце - всё лучше, чем неизвестность.
Васька сел на койку и открыл первый конверт. Небольшая фотография лица - вернее, пропитой рожи. Ох, как Васька ненавидел эту рожу!
"Шестаков Михаил Семенович. 1957 года рождения..."
Это был точно он. Урод, который портил ему и матери жизнь, из-за которого мать спивалась, а он рос без семьи. Васька мысленно плюнул в помятую оплывшую харю, представил, как бьёт кулаком в эти мелкие поросячьи глаза и размазывает этот мелкий нос, так не к месту смотрящийся, по всей его роже. Если то, из-за чего он чуть не убил мать, было правдой и в Ваське не было от этого человека ничего - это было бы как грёбаная манна небесная.
Васька пробежал по тексту глазами. Вчитываться он не хотел. Хотел побыстрее дойти до конца.
Документ обрывался двумя сухими фразами "В 1986-ом был осужден за грабеж. Умер в тюрьме в 1990-ом году за год до освобождения от туберкулёза".
Как Васька и думал. Никакого сочувствия к этому человеку в нём не было. О покойниках или хорошо, или ничего, так что - как в анекдоте - помер, ну и хорошо.
Второй конверт Васька открыл с совершенно другими чувствами. Именно о его содержании последние ночи ему то и дело снились кошмары, от которых он просыпался в холодном поту, едва не со слезами на глазах.
Фотография... совсем не такая, какой он помнит её. Она стала намного... благообразнее, что ли. Это уже внушило надежду. Двадцать лет без домашнего тирана явно пошли на пользу.
"Шестакова Мария Павловна, в девичестве Клименко, 1962-го года рождения"
Мама. Вот она. Он её нашел, снова.
Пробежал глазами текст - хотелось быстрее добраться до конца. Только бы не увидеть так же фразу в прошедшем времени... Только бы...
"В настоящее время проходит восстановление после гипертонического криза в Воронежской городской больнице №5".
Жива. Она жива!! Ваське хотелось прыгать, смеяться и вопить, как маленькому ребенку. Как маленькому ребенку, который радуется простой детской жизни. Жизни, которой его, Ваську, лишили всякие сволочи вроде его "отца".
Нужен был ответ. Матери нужно было дать весточку, что он жив и здоров, что он вырос. И её наверняка надо помочь - но так, чтобы не выглядело, будто он откупается от неё. Нет. Он был бы рад, когда всё кончится, к ней вернуться. Пусть он её почти не помнил, она ему не чужой человек.
После долгих мук у Васьки родился следующий текст:
"Здравствуй, мама.
Это я, твой Вася. Прости, что не писал так долго. Правда, прости, мне очень за это стыдно. Постараюсь больше не теряться.
У меня всё хорошо. Я служу Родине, и не только своей. Больше я ничего тебе сказать не могу - секрет. Поэтому и обратного адреса нет.
Коллектив здесь хороший, люди интересные, пусть даже и со своими приколами. Я в коллектив влился.
Как твоё здоровье? Слышал, у тебя с давлением проблемы. Хотел бы навестить, но, сама понимаешь - нельзя. Никак. Высылаю тебе денег - не беспокойся, у меня ещё есть, я неплохо зарабатываю. Не конвертом шлю - перевод на твоё имя в Сбербанке будет. С паспортом подойдешь и получишь. Там должно много на что хватить - и на лечение, и на ремонт какой-нибудь.
Выздоравливай, мама.
Я тебя люблю, родная.
Вася."
Васька несколько раз перечитал написанное. От накатившей тоски хотелось всхлипнуть.
Бросить бы всё, и улететь туда на следующем корабле. У него снова появилась семья, черт возьми, после двух десятков гребаных лет!
Но нет, на Землю полетит только его письмо. Как и распоряжение о переводе всей суммы со счета, где копилось его жалование, в воронежское отделение Сбербанка на имя его матери. Её эти деньги были нужны больше, чем ему. Пока он жив - его кормят и дают крышу над головой, а если завтра помрет, то деньги ему вообще без надобности. Теперь дело за малым - написать адрес и попросить кого-нибудь из экипажа транспортника отправить это, как только на Земле будут. И, конечно, обо всём молчок.
|