- Вот что бывает, когда неодолимая сила, сталкивается с неподвижным, малодушным предметом... – говорит она, когда звенящая тишина распадается вокруг Фёдора мириадами блестящих искр. Яркое, чистое пламя безудержной силы гаснет, точно лесной пожар, поливаемый грязным от копоти дождем, постепенно оставляя Зайщина таким же одиноким, бессильным и мучимым болью, как раньше. Как кровь, приливающая к онемевшей конечности, всё его тело начинают покалывать иглы прошлой, на мгновение затихшей боли, постепенно перерастая из едва заметного дискомфорта, в агонию.
- Я знаю таких как ты, - в её голосе слышно разочарование и злоба, но не та, что заставляла её танцевать вокруг, раз за разом будя в нём первобытного Зверя. Сейчас она злится от отвращения. Фёдор плохо видит её, но былая вспышка нового зрения точно даёт ему шестое чувство – он знает где она и что делает. Хотя это ощущение гаснет с каждой секундой.
- Рано или поздно, каждый подходит моменту истины. Моменту, когда он возносится над окружающими. Когда из простого кровососа, влачащего бессмысленную нежизнь, становится чем-то большим. Обретает истинную свободу. Это не может быть дежурный жест, подвиг нужно совершить и нет никакой гарантии успеха. Потому что иначе… какой это подвиг?
Она разводит руки в стороны, в одной из которой всё ещё зажат клинок.
- И вот, когда некоторые, наконец, доходят до тога мига, что сделает их свободными, они малодушничают. Отступают, бегут, сдаются. Каждый раз у них есть этому объяснение - тысячи логичных причин, почему не нужно переходить Рубикон, и только одна - почему нужно. Вот только результат большинства выборов… оставляет у меня отвращение к ним. К их слабости. Трусости, - она будто плюёт в сторону Фёдора этими словами.
- Ты получил свой шанс остаться в вечности, но предпочел ему простой путь. Потому что всегда проще не сделать, чем сделать, - её руки безвольно опадают вниз и она прячет своё оружие за тонкий ремень. Сияющие неестественным светом глаза в последний раз пульсируют и гаснут, окончательно растворяя едва различимый силуэт во тьме.
- Свяжите эту падаль, - произносит она в темноту. – Мы найдем ему другое применение, достойное безвольной кучи мяса… Как Джерго.
В отдалении от Фёдора дважды чиркнула зажигалка и её режущий глаза, с непривычки, свет приобрел зеленоватый оттенок, разгораясь светом знакомого фонаря. Тени шевельнулись вокруг и начали приближаться к Вентру.