— Я отдал всё, что имел, ради будущего Японии, — строго ответил Директор, шагнув к ней. Он без труда отразил сознательно несильный удар Кайи.
— Я не имею права жалеть.
Кайя Мори заметила, что Директор, во-первых, правша, а во-вторых, часто завершает три быстрых атаки мощным вертикальным ударом сверху вниз, надеясь таким образом разбить защиту противника. Он использовал смешанный стиль, но никогда не прибегал к изящным и требующим сложности приёмам, полагаясь на скорость и силу. Эта-то простота и заставила Кайю несколько раз ошибаться. В курсе фехтования Сакуры подавалось не просто умение драться длинной железкой, там предлагалось целое искусство меча, построенное на филигранной технике фехтования, акробатических движений и даже использования двух клинков по заветам Миямото Мусаси. Директор ничего из этого не знал и совершенно непочтительно разбивал её атаки повторением простейших движений: справа налево, слева по горизонтали, короткий тычок, позволяющий рукам выйти на нужную траекторию, и мощный замах.
Скорее всего, Кагатори научился сражаться сам, без помощи «Сердца». Он и вправду мог бы стать лучшим из фехтовальщиков Японии, если бы не стал тем, кем стал. Сосредоточенная до предела, девочка шагнула ему навстречу.
— Неважно! Мамору, почти готово! — выкрикнула Сакура. Экран засветился развёртывающимися в декартовой плоскости полями и графиками, сопровождаемыми ровными столбиками цифр. Мамору понял, что видит перед собой антологию фундаментальных законов физики, воплощённую в виде формул и уравнений: от знакомой любому школьнику Е = mc2 до сложных преобразований Лоренца.
Его пальцы зависли над «Enter».
За его спиной раздался невнятный гул, который всё нарастал, превращаясь в рёв рассерженного гризли. На то, чтобы обернуться, уже не хватило времени.
«Enter».
Экран пошёл радужными полосами.
Первый.
Она неловко отразила слабый удар, едва не вывернув из руки меч.
Второй.
Кайе пришлось отпрыгнуть, теряя равновесие. Если бы в это мгновение Директор изменил схему атаки, Кайя была бы уже мертва. Но он не изменил, продолжив её коротким тычком, от которого Кайя ушла подобно балерине, на носках кед сделав полуоборот влево, из-под правой руки. Третий.
Чёрная катана взмыла в мощном замахе.
Кайя оказалась почти спиной к Директору, держа меч обратным хватом, остриём в пол. И в этот невыразимо краткий миг она схватилась за рукоять двумя руками, изо всех сил толкнув свою катану назад, снизу вверх, будто пытаясь вслепую насадить на шампур свиной шашлык. Меч встретил сопротивление... и преодолел его.
Из-под маски донёсся негромкий вздох.
Кайя была неправа в своём мнении, что Директор не умел признавать своих ошибок. Он умел. Он давно свыкся с мыслью, что каждое действие влечёт за собой полную меру личной ответственности. Каждый ход в корпоративной баталии, каждый жест на деловой встрече, каждый взмах твоего меча. Просто Кагатори Хидеки действительно ошибался не так уж и часто. Он ведь...
... всё...
... рассчитал...
Директор рухнул на колени, с торчащей из живота рукоятью похожий на совершившего ритуал сэппуку самурая. Зеркальная маска поднялась к лицу Кайи, сейчас как никогда прежде похожая на такое же человеческое лицо. Но Директор не умолял пощадить его, не обещал страшные кары и не хвалил её мастерство, ибо в последний миг Кагатори Хидеки все его мысли были направлены на другое:
— Спаси... «Тёмное Сердце»... спаси... Японию...
А потом мир остановился.
— Есть! Пауза!
Торжествующий вопль Сакуры был таким громким, что перекрыл даже гудение за спиной. Мир остановился. Остановились часы. Остановились люди на улицах, замерев на одной ноге. Замерли машины, не завершив дугу поворота. Замерли самолёты в небе и субмарины под водой. Замер русский президент в Кремле и американский в Белом доме. Замерли реакторы Тяньваньской АЭС на середине цикла полураспада и замерли взмывающие в воздух истребители над аэродромами Намибии. Замер водопад Виктория и воды Амазонки застыли будто кисель.
Замер Директор, упав на колени.
И красно-белый вертолёт, украшенный двумя ракетами на боковых пилонах, тоже замер прямо в воздухе.
— Я остановила течение времени. Это решающий момент. Сердце в нашей власти.
Не замерли только Мамору и Кайя.
А потом стекло за спиной начало трескаться. Кенджи, высунувшись из дверцы пилота, стрелял в окно директорского кабинета, стараясь разбить толстый слой прозрачного пластика. Он что-то злобно кричал, размахивая руками, и ребята поняли, что он требует от них убираться прочь. Видимо, он подумал, что случившееся есть результат контратаки корпорации.
— Не понимаю! — воскликнула Сакура. — Я же должна была остановить его! Почему он не замирает! Проклятье, пробую ещё раз!
Белая гарнитура лежала в кармане Кенджи. Он не надел его тогда, когда Сакура сняла с остальных членов клуба защитную мантию, чтобы помочь корпорации отследить их маршрут бегства, не надел и сейчас. Прибор бессильно лежал в кармане и требовательно вибрировал.
А трещина на стекле с каждым выстрелом «Беретты» становилась всё толще. Но пока что Мамору и Кайе ничего не угрожало.
Оба, как загипнотизированные, смотрели на экран, где разворачивались невообразимые проекции Калаби-Яу, сопровождаемые осью времени. Власть над прошлым и будущим была в их руках.
Зло сплюнув, Кенджи перебрался в салон и сдвинул в сторону пассажирскую дверь. Теперь чёрный корпус ракеты оказался прямо перед ним. Ловко орудуя маленькой отвёрткой, он принялся свинчивать панель с контейнера для её электронной начинки.