Для разнообразия:
ссылка Так началось восхождение.
Мамору не ошибся: в кабине тоже имелись динамики, спрятанные за хромированными пластинами потолка. Их хватило, чтобы донести до него единственную ответную мысль.
— Нет. Я не ошибаюсь никогда. Я изменю не просто Японию, я изменю природу людей. Взгляните на себя. Вы уничтожаете, не пытаясь даже понять. Вы бросаетесь в бой, не разобравшись, на чьей стороне будущее. Вы держите обиду за поезд? Напрасно. Неужели так тяжело смириться с вторичностью собственной судьбы?
Лифт мчался вверх с негромким гулом. Ребят окружали зеркала и металл, соревнующиеся между собой в блеске и чистоте. Подошвы на пару миллиметров утопали в искусственном белом ковре, уложенном на пол кабины. Была даже небольшая скамеечка в дальнем углу, похожая на те, которые ставили в вестибюлях старых европейских театров. А в зеркалах школьники видели сами себя: усталых, чумазых, перепачканных голубой и красной кровью — и, как заправские пираты, вооружённых до зубов. Наглая шапка по 228 делала Мамору немного похожим на гопника или английского десантника в отставке, а Кайя и вовсе напомнила себе персонажа аниме: в затасканной уличной куртке и с катаной, торчащей над плечом.
А лифт всё мчался и мчался, зелёным ползунком отмечая десятки этажей. Временами кнопки на панели вспыхивали, то одна, то другая, словно играя с Мамору в угадайку. Это Шаблоны на разных этажах пытались задержать единственный едущий наверх лифт, а заодно вызывали другие. Но с этой бедой справились легко — надо было бдительно следить за панелью и вовремя тыкать в загоревшийся этаж, сбрасывая вызов. Только от Директора они не могли избавиться.
— Я не буду рассказывать об истине или великой лжи. Восхвалять действительность высоким слогом — удел философов или поэтов. Мой удел намного проще. Я хочу, чтобы моя страна стала великой, а следом за ней и другие нации обрели чёткую и твёрдую цель. Я хочу, чтобы не было убийств и войн. Я хочу новый мир. Светлый дом для будущих поколений.
От скорости, которую набрала кабина, закладывало уши. Семидесятый этаж располагался на уровне почти трёхсот метров над городом, подъём на эту высоту занял менее двух минут, что означало скорость два с половиной метра в секунду. Проходя шестьдесят седьмой этаж, лифт стал сбавлять ход. Шаблонов на такой высоте уже не осталось, хотя по соседним шахтам наверняка мчались другие кабинки.
— А теперь взгляните друг другу в глаза и ответьте, достойны ли ваши цели сравнения со столь великим планом?
Кабина остановилась, с мелодичным звоном оповестив о достигнутой точки назначения. За дверями ребят ждал холл, где тёплые медовые тона преобладали над помпезно-белым мрамором. Широкая ковровая дорожка вела вперёд, к парадной лестнице, похожей на те, что строились во дворцах девятнадцатого века. На мраморных тумбах, составляющих часть лепной балюстрады, и в стенных нишах возвышались выполненные в античном стиле статуи, однако вместо богов и героев они изображали учёных. Известных физиков, химиков, биологов, математиков, астрономов и ботаников. Здесь были Стивен Хокинг, легко узнаваемый по характерной позе, и Кип Торн, Константин Циолковский и Дмитрий Менделеев, Галилео Галилей и Николай Коперник, Томас Эдисон и Никола Тесла, Альберт Эйнштейн и Исаак Ньютон, Шинтан Яу и Андрей Колмогоров — и многие, многие другие, имена которых терялись на больших табличках с перечислением их достижений.
Боевые приготовления оказались напрасны. Кроме статуй, в холле не было никого. Только статуи и лестница, ведущая наверх, внутри полой иглы небоскрёба, чередой бесконечных пролётов. Здесь заканчивался офисный комплекс и начинался храм, посвящённый прогрессу.