- На хуй, это вон туда. - заученно и без эмоций бормочет ушастый писарь, и повторно тычет пером себе за спину, не обращая внимания, ни на ваше желание избавиться от тел, ни на полезные сведения о магических метках, от чего у вас начинает закрадываться смутное подозрение, что в советах и уточнениях от каторжан этот неблагодарный урод не нуждается.
Шагаете по одному из каторжных коридоров, мимо стен из грубо рубленного, необработанного камня, изредка прерываемых кусками обработанной породы, выкрашенной шаровой краской на которые нанесены защитные руны, слова священных текстов или предостерегающие надписи. Освещение тусклое, большей частью магические кристаллы, порядком поизносившиеся, а в паре мест их заменяют привычные вам факелы, которые вы так редко видели с момента своего знакомства с Империей. Похоже каторжное начальство не слишком-то балует стражу и каторжан. Идти откровенно скучно, стража молчит, ничего не происходит, и развлекает лишь необходимость шевелить отбитыми ногами, да тащить на себе пострадавших и уже мертвых товарищей. Даже таблички не радуют, какие-то они невеселые: надпись "БУР" и стрелочка нарисована к двери, или еще одна "Не допускай!" и ниже мелко "преждевременной смерти кающихся", или вот такая "ответственный за пожарную и магическую безопасность: старший надзиратель Важн". И в таком духе.
И лишь одно событие несколько скрашивает унылый ваш путь, примерно на полдороги, из бокового ответвления появляются две пожилых охранника, в серой форме и кожаных фартуках, которые волокут за собой, на цепях, влажно булькающий кусок мяса, отдаленно напоминающих человека, и некоторое время шагают перед вами, оставляя за собой кровавый след, пока наконец не сворачивают в другое боковое ответвление и не скрываются за массивной дверью. Над которой умеющие видеть видят табличку с нарисованной на ней оскаленной карраковской мордой, а умеющие читать еще и разбирают надпись "Не влезай - убьет!".
Снова скучно топаете по коридорам, терпеливо ожидая в те моменты, когда охрана открывает и закрывает двери, прогоняя вас через зарешеченные проходные. С каждой пройденной решеткой становится все холодней и холодей, стены начинают покрываться сначала изморозью, а потом и ледяными наростами, которые похоже периодически чистят, без особого впрочем успеха. Наконец, проходите сквозь двойной тамбур, снабженный утепленными дверьми и оказываетесь в Леднике.
Как некоторые из вас и подозревали, место это неприятное, огромная выработка в теле горы, которую местное начальство выделило под хранение мертвых. Выдолбленные в стенах ниши полны тел каторжан, разной степени сохранности и оледенения, а те, кого уложить не удалось, гордо весят на крюках, зацепленные за ребра. Помещение поражает своими размерами, и невольно наводит на размышления о том, сколько же героев подневольного карательного труда содержится на частной каторге. Дверей, вроде той из которой вы вышли, видно больше двух десятков, через них постоянно вводят и выводят заключенных с известным грузом, и лишь плохое освещение мешает вам рассмотреть получше, сколько еще таких приемных пунктов расположено дальше. Свет, кстати, какой-то серый и мерцающий делает и без того нерадостную картину и вовсе печальной.
Впрочем, толком загрустить вы не успеваете. Охрана подгоняет вас чуть ближе к столу, за которым вальяжно расположился важный пузатый охранник, в теплом тулупе и высокой меховой шапке, за спиной которого скучают два дуболома с дубинками, и угодливого вида писарь из числа каторжан. Перед ним же переминается с ноги на ногу нескладный сутулый человек, высокого роста, страшной худобы, носатый и обряженный в непонятную рясу, с вышитой на спине надписью "Рвач".
- Господин Важн. Я настаиваю на скорейшей сортировке и захоронении! Мой фургон уже разложением пахнет премерзко, нельзя столько тянуть, ну и наконец это банально в наших общих интересах!
- Банально-анально. Не мельтеши, рвач. Щас всех распределим согласно категории.
- Я бы попросил! Я врач! Эта досадная ошибка на форменной одежде не должна служить поводом для бесконечных оскорблений моего человеческого достоинства!
- Не ной, рвач. Что на тебе написано? Рвач, написано. А раз рвач, значит рвач. И не зли меня, а то я разозлюсь. Короче, берешь уебанов вот этих, из новеньких, осматриваешь, с конвоем пиздуешь на место захоронения, определяешь кого куда, зарываешь под протокол и бегово назад. А там уже и поглядим, что с твоим фургоном можно сделать.
Невольно хмурясь и озлобленно мотая головой, словно не в силах смириться с такой жизненной несправедливостью, Рвач направляется к вам и, после краткого осмотра, дает указание охране, которая в свою очередь гонит всех к плохопокрашенному тюремного фургону, очевидно используемому для перевозки живых и мертвых каторжан. Похоже кое-кто в самом скором времени освоит полезную и всегда актуальную профессию гробокопателя.