И оно пришло. Ну, не совсем, конечно. Но появились внезапно пособники уже знакомые. И начали порядок наводить. Мудака, что Тага замочил, прикончили. Остальных в цепи заковали. То есть, уравняли в правах с заключёнными. Ухмыльнулся Башка, за расправой жестокой наблюдая. И за тем, что дальше было, хм. На миг даже засомневался в помыслах своих, что имперскую религию неправильной посчитали. Ведь ишь как быстро справедливость восстановлена была. Как по указке высшей. Но, только на миг. Ничего это не поменяло же. Как были пособники недругами недобрыми, так и остались. Разве что симпатией небольшой к ним Билл проникся. Такой, весьма малой. Чувствовалась в них некоторая искренность и непосредственность, к себе располагающая. Кэйхилл такое уважал. А с другой стороны, мудаками они быть от этого не переставали. Хоть и не такими, как конвой этот наёмный. Подмигнул недавнему охраннику Башка весело. Теперь поквитаемся. За Тага, хоть не ты лично его убил. И за раны рассечённые, кнутом оставленные на моей спине. И за прочее, в чём ты невиновен был, типа падения баронства. На ком-то же надо отыграться, хех.
С мыслями такими и добрался Кэйхилл до привала ночного. Брикет получил. Уселся где-то со своими, стараясь спиной больной ни на что не облокачиваться. И, ухмыляясь, да взглядом своим покоя охране бывшей не давая, начал пайку жрать.
А как сожрал, отряхнул пальцы от крошек оставшихся. Да, большим пальцем правой руки возле горла своего провёл, удостоверившись, что охрана бывшая это видит. А потом средний палец им показал. И кольцо из большого указательного пальцев другой руки на этот средний палец одел. Мол, ждите, суки. Скоро буду. И будет вам хуёво. Нормальные мужики б из-за такого сразу в драку полезли. А эти, с пидорюгой Руфусом общавшиеся? Хуй знает.