Протиснулся в камеру, голову пригибая, плечами невмерными проталкиваясь. Притолока больно здесь низка, дверь узка. Окинул взглядом ещё чутка ошарашенным сборище. Шлак с говном вперемешку, а поди ж ты - с сортами! Разделились, макаки миммулийские, на "кто главный", "кто совсем главный", "кто ещё главнее", "кто правильный", "кто неправильный". Разговоры о том, что мы один народ, толкать в этой сраной смерть-халупе не тот момент - самого под ребро чем толкнуть могут. Зыркнул на шакальё улыбчивое у окна, на стражей, что в другом конце сгуртились бодро-потерянно. Не удержали город. Кому плаха, кому каторга. Тут любой растеряется. Направился к ним упруго-кряжисто. Загудел:
- Ничого, служивые! Чай не тогосамого.
И добавил глубокомыслено.
- Авось ещё и это.