Пыточно-всепростительных дел мастера - люди серьезные, это любому понятно. Других на такой ответственной работе не держат. Выдернули эти почтенные люди Нюка из толпы, и к стене его приставили, на примерку значит. Это умники всякие из пособников брякают четвертовать, колесовать, но они ж без понятия настоящего. Ну вот какой прок такого дрища четвертовать, его уже жизнь четвертовала, ошметками доходяги никого не впечатлишь, а значит прибить его нужно к стене живьем, очевидно же. Само собой приказы магические обновить не забыли, стоять ровно, команды исполнять без промедления, молчать, несмотря на боль, и всякое в таком духе.
- Ровно? - один из мастеров спрашивает, яростно мычащего Нюка к стене прислоняя, и на напарника глядя. - Правей? Так? Ага. Короче я ей говорю, че так дорого, скидочку может оформим, со всем почтением к моей особе?
- А она?
- Со скидкой, говорит, друг дружку ебите. Прикинь?
- А ты?
- А я че, меня таким хер удивишь, ящик такой с инструментами достаю, открываю, типа случайно.
- А она?
- А она... щипцы, говорит, для выдирания яичек у вас неуставные, по последнему ордонансу заменить их полагалось еще летом... Тоже на консилиум приехала, сука. От женских монастырей.
- Мда.
- И не говори, сам не понимаю, как Всепроститель такую мразь на этом свете терпит.
Под разговоры на вечную тему "все зло от баб", левую руку Нюка к деревянной стене и приколотили, без спешки излишней, надежно. Мастера они такие, им никакие разговоры не мешают любимую работу делать. А вот у практикантов их, которым де Локвуд достался, дело шло совсем не так споро. Эти сразу спорить начали, знаниями своими меряясь, как грешнику конечности усекать, яростно рисуя ножами на благородном теле линии разметочные, причем один все напирал, что шинковать надо по старым канонам - горизонтально, а второй, новатор эдакий, упирался, рубить гада надо исключительно вертикальными полосами, сложней, да, но зато и красивше. Пока спорили, изрезали-исчертили Локвуда всего, да еще и поржали мимоходом, мол, теперь на том в шахматы играть можно. Остальным внимания меньше доставалось, их разве что постоянно подтаскивающие новых грешников Стражи дубинками обхаживали, но как ни странно никто на это не жаловался и всепроститься раньше остальных не спешил.
Тем временем толпа счастливчиков дожидаясь окончания сортировки и увлекательного путешествия на подвал, могла наблюдать за тем, как в центре площади, на специальном помосте всячески воодушевлял церковников одним своим видом славный комтур Пламень. Был этот известный полководец роста среднего, вида скромного, а нрава вспыльчивого. Хоть и окружали комтура многочисленные советники и отборные телохранители из числа Отреченных Смертью, роста громадного и важности такой же, всем было сразу понятно, кто тут главный. И не в последнюю очередь потому, что особо помощников и телохранителей этих никто разглядеть не мог - воздух вокруг Пламеня трещал, волнами переливался, и чуть ли не пузырями шел, словно и не комтур был внутри этих доспехов, а огромная кузнечная печь. А затем счастливчикам еще раз повезло, и смогли они не только увидеть комтура легендарного, но и услышать. Подтащил ему какой-то мужичонка плюгавый свиток с печатью, прочитал тот свиток комтур, нахмурился грозно и слово свое значимое изрек.
- Ахуели. Наглухо. Будем воспитывать. Диктую.
- Вы там, суки, совсем страх потеряли?! Третью неделю ждем. Крысы тыловые, блядь! Отправляю вам людишек на искуплении, скинете незадорого и вопрос решите. Пять дней вам срок, если снаряги не будет - выверну мехом наружу, каждое утро будет начинаться с показательных пыток. Устанете кровь отмывать.
- Все записал?
- Все!
- Читай.
- "Его высокоблагородие, славный комтур Пламень, Сила и Мощь Седьмого Апостольского Экспедиционного Корпуса выражает искреннюю озабоченность задержками в поставках снаряжения, необходимого для освободительной деятельности вверенного ему подразделения, и уведомляет почтенного интенданта Руфуса, о возможных негативных последствиях, в том числе и об к усекновении функциональных возможностей глав подразделений обеспечения с последующим их перераспределением среди более достойных личностей. Для исправления ситуации вам выделяется некоторое количество грешников на реализацию. Реализовать, закупить, поставить, об исполнении доложить в пятидневный срок."
- Именно что к усекновению. Посткриптум добавь. Пиздец тебе, сука, если кроишь.
- "Бойся грешник инвентаризации и сверки документов."
- Так, харош этих уебанов щемить, кто еще живой, довеском пойдет, подохших в пути заменять будут.
Приказы Пламеня выполняются моментально и беспрекословно, поэтому тут же всех, кого еще не успели всепростить окончательно, всячески пытать прекратили и погнали на подвал. Нюка полуприбитого тоже от стены оторвали, и пинком отправили в толпу еще не прощённых грешников, и Оливера туда же впихнули, тем же методом. И вот тут, когда стало понятно, что поживут еще все эти людишки, рыданий и соплей было море. Такого количества искренних, сердечных, слезных молитв Всепростителю этот город не слышал никогда и наверное уже и не услышит. Под аккомпанемент этих стенаний, всех вас загнали в здание городской стражи, рядом с городской ратушей расположенное, которое предусмотрительно никто ломать и жечь не стал, и по камерам распихали.
Камера в которую вас определили не самая паскудная оказалась, потолки высокие, сено на полу приемлемой грязности, два узких окна есть, тусклый кристалл освещения, человек тридцать всего сидельцев, и даже еще места еще есть, куда приткнуться можно, а не стоя рассвета дожидаться, как во многих других пришлось бы. Больше всего площади свободной у вонючей дыры в углу камеры, рядом со входом, всего-то два тела грязных и каких-то мерзких на вид, рядом с этой дырой и возлегают, дальше куда более плотно обычного вида мужчины расположились, горожане всякие, торговцы мелкие, а у окон, в двух противоположных от двери углах, какие-то недружелюбные людишки и вовсе вольготно устроились. У правого окна группа в мундирах стражи потрепанных, видимо выживших во время бойни в городе сюда определили, у левого окна расписные завсегдатаи каторги, веселые и дружелюбные. До утра не так уж много остается, за всей этой беготней и ожиданием смерти быстро время-то пролетело, вот и пора вам подумать, куда определиться и как ночь эту, вполне может быть что и последнюю в жизни вашей печальной, скоротать.