Страшный, беспощадный хаос, что вырос, словно снежный ком, из распиздяйства и безделья часовых, накрыл кровавой лавиной город. Если бы стражи уделяли своей работе больше времени, чем раскопкам серы и соплей в своих ушах и носа, у города был бы хотя бы мизерный шанс. Но ведь не было и его.
Об атаке имперцев Арно узнал по страшному грохоту, упражняясь в стрельбе во дворе казарм. К этому делу лучник подходил со всей серьёзностью, свойственной людям, чья сытость и само существование зависило от меткости их стрел. И пускай это осталось в прошлом, но привычка осталась сильна.
Врага Арно так и встретил, без кожанки своей, в одном тряпье, с луком, колчаном стрел да ножом на поясе.
Стрельба по перекошанным рожам фанатиков не вызывала каких-то эмоций, ибо в глазах стрелка они были больным и безумным зверьем. А раз зверь болен, его нужно убить, дабы он других не заразил.
И Арно бы неплохо с этим справился, если бы безумцев не было так много и не напали бы они так внезапно. Он вогнал стрелу одному бородатому подонку в правый глаз, ранил другого в пузо, успел полоснуть по горлу ножом ещё одного хохочущего фанатика. Потом бежал и, когда давалась хотя бы секунда, успевал стрелять. Не целясь практически, на удачу.
Но фанатиков было слишком много и они лучника все же настигли. Под ударами Арно быстро потерял сознание.
Очнулся уже посреди пепелища. Мирагар стенал, пожираемый огнем и разграбляемый имперцами. Арно подняли и грубо потащили, подгоняя ударами, мимо картин насилия и разрушений.
Пунктом назначения была городская площадь, превращённая в место массовых казней. Арно быстро понял, что его путь был, скорее всего, маршем смерти. Под крики несчастных, коих мучали имперские фанатики, под мольбы о пощаде и милосердии, что натыкались на стену жестокости и насилия, Арно еле переставлял ноги, уставившись в брусчатку, навстречу своей судьбе.