Аврора паниковала, а фантомы, забившись куда-то в подсознание, тихо пищали. Не нужно было ничего, чтобы разобрать в их писке страх и растерянность. Аврора, несмотря на ужас, испытала волну нежности к своим спутникам. Глупые, потому что маленькие ещё. Глупые, но храбрые.
А люди были ужасны. И Аврора бежала, оказавшись рядом с непохожим. Что же делать. Парень дрался. Толпа - люди пытаются её убить. Люди. Наступали. Бежать? Куда, в окно?
Со второго этажа.
А парень взял заложницу. И обратился к самой Авроре.
- П-план? - Заикнулась девушка. И, быстро, далее не слушая:
- Отпусти её. Нечего уподобляться тварям вроде этого Девастатора! - Голос прозвучал громко, с нотками истерического праведного гнева. Не плакать, умрёшь ты и дети. - Люди, вы все сошли с ума. Вы и вправду думаете, будто международный террорист, разрушивший целый город за день и отстаивающий права, - тут в речи девицы проскользнула, в придачу к праведному гневу (он уже не звучал наигранно), злая ирония, - "сверхчеловеков", полетит гражданским рейсом, а затем начнёт разговаривать с теми, кто пытался его убить? Смешно. Так в чём мой грех? В том, что я выбралась из Нью-Йорка и всё ещё, - всхлип, слёзы текут по щекам, - жива?!
Аврора рыдала в голос. Это не были крокодильи слёзы, что вы. Это были слёзы отчаяния. И любой, кто хоть что-то понимает в чужих эмоциях, распознает их.
Аврора вспомнила, что так ничего и не узнала про семью. Аврора вспомнила, что её жизнь разрушена. Аврора вспомнила всё. И потому рыдала горько и безнадёжно.
Фантомы вышли из тьмы, пытаясь её утешить и прижимаясь к ней.
Штирлиц никогда не был так близок к провалу.