Оживают фигуры. Выходят из красивых обтекаемых гробов, что заменяли им постель за всё время этого невероятно большого путешествия. Моргают, и слетают с кончиков ресниц последние обрывки сна. Совершенно не чувствуют тяжести безвозвратно ушедших дней, недель, месяцев - словно только вчера они закрыли глаза и проснулись уже сегодня. И единственное, что напоминает о бесконечно долгом пребывании в криогенных фугах, - туман в голове и онемение в конечностях.
Борются люди. С обрывками сна, что продолжают тянуть их в прошлое. С последствиями глубокого анабиоза. С осознанием того, как безвозвратно ушло время. Возвращаются к жизни. К своим характерным привычкам, биологическим инстинктам, осознанности своего существования. Вспоминают, кто они есть.
***
Первым пришёл в себя Спец.
Кёртис всегда отличался горячим нравом и слыл большим эгоистом, и поэтому первое, о чём он подумал, был он сам. Даже если ему и снились кошмары, как и другим, то он не подал и виду. Сон быстро улетучился из его ветреной головы, и заполнилась она желаниями удовлетворить собственные потребности. Пища, развлечения, сигареты, секс. И если с первыми тремя пунктами не было проблем, то с последним они были извечно - вот уже который рейс Джон донимает спутниц своим чрезмерным вниманием. Ходили слухи, что девушка, бывшая на Гелиосе навигатором, ушла как раз из-за него. Но кто знает, что там произошло между ними?.. В любом случае, Спец - тот ещё засранец, от которого старались держаться подальше все члены экипажа. Возможно, не потому, что он был настолько плохой человек, - просто общество его было неприятно.
Вот и сейчас старпом Хаузер смотрел на него недовольным взглядом, пока тот беззастенчиво разглядывал молодых девушек. Хаузер был весьма раздражительным и вспыльчивым человеком, но в отличие от Джона имел привычку быть во всём безукоризненно правильным, и даже носил на шее крест. Его откровенно раздражало поведение Спеца, и зачастую он высказывал свои к нему претензии прямо. Что уж говорить - он и капитану мог высказать пару нелестных отзывов, оттого и не имел практически друзей среди коллег. Однако Кемпбелл работал с ним вот уже несколько лет и с завидным спокойствием терпел все его вспышки раздражения и нравоучения. Вероятно потому, что когда Хаузер успокаивался и не думал о своих обязанностях, становился весьма приятным собеседником и обнаруживал недюжинный ум.
- Прекрати, Кёртис, - не преминул он высказаться и сейчас, на что Джон ответил ему нагловатой ухмылочкой.
Наблюдал за ними Кот - молодой инженер и компаньон Кёртиса, ибо задача была у них одна и та же. Но нельзя было найти на борту корабля более непохожих друг на друга людей. Развязное поведение Джона резко контрастировало с застенчивостью и молчаливостью Саймона. Последний, по сравнению с товарищем, казался едва ли не ангелом и обладал искренним стремлением быть полезным. Прекрасно уживался с женщинами, ибо натура его была так же тонка и инфантильна. Часто краснел за Джона, но редко высказывался против его мнения. С ним легко было разговаривать, и, в общем-то, он был милым парнем. Чем, вероятно, и заслужил своё прозвище.
Капитан, в сопровождении новеньких, уже вышел из помещения, но в этот миг каждый из этих трёх подумал о нём. Кёртис - о том, как хорошо, что этот старый хрен свалил и не видел его подмигиваний девушкам, Хаузер - о том, что Кэмпбеллу стоило бы получше присмотреться к своему экипажу, а Кот жалел, что тот вышел их отсека и не мог, как обычно, успокоить обоих.
Ллойд был для них главой. Авторитетом. И хоть нрав его был мягок и редко когда он повышал голос, но никто никогда не сомневался в его профессионализме и способности улаживать конфликты. Обладал он взглядом, что мог остановить вспылившего человека, заткнуть болтуна и приободрить отчаявшегося. Он был добр к каждому и по-настоящему любил свою команду. И уход Лиз и Рика - бывших навигатора и пилота - стало для него едва ли не ударом. Но быстро привык Ллойд к новичкам, тем более, что годились они ему в дочери. Бдительное око Кэмпбелла внимательно следило за тем, чтобы никто, и по большей части Кёртис, не приставал к молодым особам.
***
Деви, Эдвард
Вовремя подоспел медик, помогая старшему инженеру справиться с резко нахлынувшей болью и рвотой. Деви буквально выворачивало наизнанку, казалось, сейчас из него вытрясет всю душу. Но Эдвард был слишком опытен, чтобы дать волю эмоциям. Хладнокровно повернул сотрясающееся в конвульсиях тело Деви. Его ровный тон мог бы успокоить.
Но Кот, сидевший на соседней капсуле, казалось побледнел пуще самого пострадавшего, и его едва не вывернуло подобно Деви. Воспринял он состояние коллеги близко к сердцу, и как только Эдвард попросил принести воды, тут же бросился в кают-компанию за стаканом воды. И, опережая его, зажигался в коридорах свет.
Но, кажется, Деви приходит в себя. Уходит сон, забирая с собой кошмары. Оставляя после них резко пахнущий, неприятный след - струю крови из носа, остатки рвоты на одежде и сильное, режущее головокружение.
- Деви, ебааа... Убери эту срань. Меня сейчас сблюёт, - Спец морщит нос и отходит подальше.
- Да, нужно убрать. Энн такими вещами не занимается, - ядовито заметил Дональд, но тут же "напал" на Спеца. - Человеку, вообще-то, стало плохо, и то же могло случиться и с тобой, - сказал и вышел из отсека, направившись в рубку.
Едва поднимается на ноги Деви, но, благо, быстро приходит в себя. В руках - полотенца, заботливо разложенные на полках вместе с одеждой. Остаются на ткани кровавые пятна.
- Идти можешь? - интересуется Кламп, и Штейнич кивает головой.
Несмотря на слабость, он на удивление быстро восстанавливался. И уже через минуту уверенной, но ещё нетвёрдой, походкой направлялся в рубку в сопровождении бдительного медика. За ними же вышли и Спец, и молчавший до сих пор Фокстрот. Последний, к слову, чувствовал себя прекрасно в отличии от большинства, и даже лёгкая головная боль его не затронула.
***
Всем
...Двигаются тонкие пальчики по сенсорам экрана, быстро вращаются зрачки, переключаясь с объекта на объект. Всё внимание Алексы сейчас было сосредоточенно в этом синем квадрате, отображающем множество специфических цифр. Планетоид двоится - его натуральная версия неуклонно приближается, вырастая на глазах, и на мониторе горит его оцифрованная копия, разлинованная на отсеки и квадраты. Чем ближе планета - тем точнее координаты, тем шире масштаб. Охватывает гористую местность, высчитывает расстояния и высоту. В считанные секунды выдаёт информацию - Алексе остаётся только правильно всё рассчитать.
И у неё это удаётся. В океане пугающе длинных цифр она чувствует себя как рыба в воде.
В этот момент на рубку пребывают остальные. Здесь, за креслом капитана, уже стоит, выпрямившись, Хаузер, наблюдая за работой новеньких. Он всегда смотрел на новичков придирчиво и объективно оценивал их работу.
Подошли те четверо, что минуту назад вышли из отсека криогенных фуг. У Деви кружится голова, и Эдвард его поддерживает.
Пару минут спустя подошёл Кот со стаканом воды. Но не успел отдать его Старшему инженеру - началось.
За штурвалом орудует Криста, мастерски направляя корабль по нужному пути и сверяясь с теми данными, что в считанные секунды приходят ей с экрана навигатора.
Нос корабля уже упирается в облачный заслон, прорезая туманную дымку, прикрывшую собой поверхность планетоида. Чувствуется вибрация, волнами прошедшая по кораблю, словно мурашки пошли по металлической коже неживого гиганта. Напряжение, казалось, витало в воздухе ощутимым смогом, проникая в разум застывших неподвижно людей. Вероятно, кто-то боялся приземления, боялся неизвестности, что ждала их на поверхности очередной планеты, или возможно, кого-то пугала перспектива посадки корабля новым пилотом, что сажал Гелиос лишь один раз, не считая этот.
Криста не должна была подвести. На неё в этот миг смотрели остальные.
Но что-то пошло не так. Не должно было пойти так. Но - возможно, дело в зудящей головной боли, что всё ещё колола виски, или в сне, что никак не отступал от взора, - она упустила маленькую деталь, из-за которой приземление оказалось менее спокойным.
Забыла о тумблере, отвечающем за охлаждение корпуса корабля.
...Вибрация переросла в ощутимые толчки, и в кабине резко стало жарко. Устоять на ногах оказалось едва возможно, и единственная мысль, что укрепилась в головах экипажа, - не потерять равновесие.
Воздушные скачки продолжались до самой земли, что неуклонно приближалась, норовя раздавить весь корабль и людей вместе с ними, но не успела. Лихорадочно соображая, вспомнила Вайлд об упущенной ошибке. Крепко схватилась за штурвал, выравнивая Гелиос...
Неуклюже взрыли землю гусеничные траки, зажглись маневровые двигатели, отталкивая стальное пузо от тёмно-коричневой земли. Замедлил движение корабль, и в какой-то момент спокойно опустился, словно бы усмирённый человеком зверь.
- Ну, дала жару, - хохотнул Спец за спинами девушек. - Угробить нас решила, явно.
Кот в один глоток выпил остатки расплескавшейся воды, что предназначалась Деви.
Лишь улеглись клубы пыли, поднятые кораблём, глазам экипажа предстала местность планетоида.
Правильное чувство возникло у тех, кто, едва взглянув, нарёк этот космический объект безжизненным. Сухая жёсткая земля чуть блестела в свете солнечных лучей. Виднелись далеко впереди хребты гор, облачённых в чёрную тень. За ними, уходя за горизонт, сияло солнце. Далёкий маленький шар размером с монету. Красный свет его отражался от стёкл Гелиоса, бил в глаза и пеной растворялся в неровной поверхности земли. Кроваво-красные барашки застывших волн.
- Высокая концентрация вулканической породы на поверхности. Обнаружение кислорода в малых количествах - 1,6 процента. Перегрев корпуса, работа охладителей на полную мощность, - раздался мягкий, но безжизненный голос ИИ.