Бросив последний, полный невысказанного страдания взгляд на потолок, - словно бы в надежде увидеть "Ренессанс", Сильвия двинулась вслед за Скоттом. Отдав приказ об эвакуации, психолог боле не беспокоила себя техническими мелочами вроде определения конкретного маршрута - она приняла общее решение, пусть же мужчины решают в частностях. Она сделала, что могла, и пусть тот, кто может лучше, попытается сам.
Как вода скозь пальцы, утекали силы. Этот огонь, эти гневные тирады и напряженная работа разума выпили всю женщину досуха, оставив взамен лишь пустую оболочку, в котрой последними искрами тлел огонек долга, поддерживаемый Верой. Только благодаря этому чувству мобеда еще продолжала держатьси и находила в себе силы хотя бы просто идти, не отрываясь от маячащей впереди спины повстанца.
Шла Сильвия подобно автомату, подобно заведенной механической игрушке. Шаг. Еще шаг. Снова шаг. Пальцы вцепились в рукоять пистолета, как в единственное надежное и стабильное место на земле. Ведь стены и пол не столь крепки, они в любой момент могут вспыхнуть алым проблеском ламп тревоги, закачаться от взрывов, содрогнуться в предсмертном треморе камня и сложиться под оглушительное крещендо смерти, навек став могилой для самоуверенной жительницы Матери-Земли, попавшей из огня да в полымя исключительно по собственной глупости и наивности.
Шаг. Еще шаг. Снова шаг. Надо. Двигаться. Вперед.
Несколько раз психолог, забывшись, налетала на спину Смита, или внезапно останавливаясь, так что в нее чуть не врезался компьютерщик. И каждый раз звучало бесстрастно-спокойное, словно бы сделанное изо льда "Извините. Двигаемся дальше". Подчас ноги отказывали и Сильвия спотыкалась, чуть не падая - спасали стены или помощь спутников. Силы утекали безвозвратно, и психологу начинало казаться, что весь этот проклятый бункер бьется подобно человеческому сердцу - то сдимаясь, то распрямляясь. Иначем чем обьяснить, что стены становились то ближе, то дальше? Старые страхи возвращались: а не повторит ли Элкор судьбу "Надежды"? Не придут ли дэвы и сюда? Не идут ли они... за ней?
...Сильвия не знала, как она не умерла в этих катакомбах, но чувствовала, что зарождающуюся клаустрофобию ей долго не изжить. Открытая на улицу дверь стала для нее подобна вратам в царство Ормузда, и с новыми силами (откуда они только появились!?) женщина устремилась на свободу, как умирающий в пустыне от жажды стремится к живительному оазису. Ей всем сердцем хотелось оказаться на свободе: почувствовать кожей порывы ветра; вдохнуть полной грудью чистый, не рециркулированный воздух; увидеть над собой бескрайнюю гладь, а не давящие, нависающие стены - словом, выйти из гробницы на свет Солнца.
И пускай на дворе ночь, пускай вокруг кипит война, пускай в этот момент гибнут люди, а она сама должна не медля ни секунды устремиться помогать чужим людям чужой планеты и чужому, в принципе-то, экипажу чужого корабля - ван Эллемеет не могла не застыть посреди двора, закрыв глаза и всем своим существом чувствуя, как мир вокруг распаляет золу того пламени, что неустанно горело в ней.
Свобода есть жизнь, и эти краткие минуты (или долгие часы, Сильвия не знала) вновь доказали эту неприложную истину. Когда надежды не осталось, пришло возраждение, а гнет бункера тирании сменился широким пространством борящейся с ней свободы. И если это не символично, что тогда символично? Воздух и открытое пространство дали ей волю жить дальше и действовать, а остальное - в ее хрупких человеческих руках. Так было. Так будет.
Голос техника резко вырвал психолога из глубин мыслей. Подняв на него бездонно-глубокие, куда как более темные, чем обычно, глаза, Сильвия сказала с жесткой улыбкой:
- Нет. Ни шагу назад. Никакого штаба. Мы обязаны выйти на связь с линкором, и мы это сделаем. Любой ценой. Потому что Свобода и Возраждение нужны всем. И вам. И мне. И Элкору. И даже Борману. Нас... нас ждет станция связи. Мы должны - значит, мы можем.