Самозабвенно отдаваясь ораторству, Сильвия не забывала внимательно поглядывать по сторонам: не только оценивая реакции и настрой толпы, но и с любопытством наблюдая, что предпримет Барреа. И когда та начала свой полный пафоса и самолюбования марш, психолог едва удержалась от того, чтобы не хлопнуть себя рукой по лицу: дэвы побери, это она, что ли, профессиональная опытная революционерка? Ужели она думает, что выбранный ей способ разжигания активности и ненависти толпы - самый лучший и эффектный?
Ван Эллемеет казалось, что вся эта оперетка направлена в первую и последнюю очередь ради достижения одной цели - удовлетворения эго Регины. Но в слух обьявлять об этом или хоть как-то демонстрировать свое недовольство союзницей было не просто глупо - это было просто-напросто преступно, и женщина лишь крепче вцепилась в рупор, продолжая распалять толпу по своему, по-старинке. В конце-концов, это не ее Элкор, а регинин, и всю ответственность за провал и гибель простых людей понесет именно революционерка.
Идея дружного скандирования этого сладкого слова "свобода" не подвела, и, к вящему довольству ван Эллемеет, вскоре уже вся площадь, забыв обо всем, орала: "Свобода! Свобода!". Толпа - это жестокий и трусливый зверь, выплескивающий свою неуверенность, свои опасения в бешенном вое. И сейчас этим простым словом разрозненная людская масса цементируется, спаивается воедино, в огромный, тысячеглавый, тысячерукий организм, где плечо соседа и его сорванный голос придают больше уверенности, и так далее по цепной реакции.
История, психология и хорошее образование - это те самые три кита, на которых зиждится если не все, то многое. Опыт предшествующих поколений, подвергаясь критическому анализу, дает ответы на любые вопросы. Сильвия никогда не мнила себя революционеркой или мятежницей, и даже в детских играх всегда выступала на стороне тех или иных легитимистов или правоохранителей, но сейчас, когда пришлось стать мятежницей, она подошла к делу со всей серьезностью и грамотным историческим подходом.
Народ завелся, громогласно скандируя "Свобода!", и Борман не выдержал. Сохраняя хорошую мину при плохой игре, тиран приказал разогнать демонстрацию и поспешно, хотя и пытаясь сохранить достоинство, скрылся с балкона. Сильвия только и успела, что взвыть обрадовано: - Бежит! Бежит!, - как после короткого и донельзя формального предупреждения полицаи открыли огонь.
Сдернутая с плеч и мигом прикрытая телами верных слушателей, психолог вся сжалась, услышав стрельбу и надрывные крики первых жертв. Замерла, замешкалась, подалась назад и толпа, с испугом ожидавшая огня тяжелых турелей. К вящему облегчению женщины и ее окружения этого не последовало - зато открывшиеся ворота наглядно показали, что жертва капитана Максимилиана Шепарда оказалась не напрасной. Словно единый организм, толпа выдохнула и качнулась вперед, желая впиться скрюченными пальцами в горло прислужников диктатора. Желая впиться им в глаза, топтать в кровавое месиво, переломать все кости: в общем, мучить других ради того, чтоб заглушить свой страх, не разбираясь с степени виновности конкретного индивидума, видя в нем не выполняющего приказы солдата, а мучителя, грабителя и насильника.
Понимавшая, что для того, чтобы вести за собой людские массы, ей самой надо стать воплощенной идеей, порывистая и свято верящая в этот миг в идею освобождения из-под пяты угнетателя Сильвия растрепала пятерней аккуратно уложенные волосы и заорала во весь голос в рупор, сопровождая спич короткой очередью в воздух:
- Вперед, на баррикады! Смерть тирану и его клике! Свобода и равенство! Отомстим за смерть наших детей, мужей, жен, матерей! Вперед, граждане! Не отступать! Наше дело правое!
Ведя за собой толпу, ван Эллемеет ринулась к воротам, стараясь не смотреть на расстрелянные и разорванные тела и не наступать на трупы - не комильфо будет, если пламенный пропагандист революции при виде растоптанного тела прислужника тирана будет блевать, как пережравшая кошка. Женщина старалась смотреть прямо и только прямо, тихо радуясь, что спины впередиидущих не дают ей возможности стрелять по живым людям.
Слова кончались, а огонь в сердцах народа надо было поддерживать неугасаемым. Сильвия не могла похвастать идеальным слухом и певческим голосом, но решила скомпенсировать это громкостью и искренностью исполнения. И она, смело идя вперед, запела строки бессмертной "Марсельезы":
Вперед, сыны отчизны милой!
Мгновенье славы настает.
К нам тирания черной силой
С кровавым знаменем идет.
Вы слышите, уже в равнинах
Солдаты злобные ревут.
Они и к нам, и к нам придут,
Чтоб задушить детей невинных.
К оружью, граждане! Ровняй военный строй!
Вперед, вперед, чтоб вражья кровь была в земле сырой.