Протискиваясь сквозь плотную толпу вслед за Региной, Сильвия из раза в раз ловила себя на странной мысли: все происходящее казалось каким-то нереальным, каким-то грубым фарсом, издевательством над событиями нескольковековой истории. Женщина даже помыслить не могла о том, что когда-нибуль она примет участие во всенародной революции, причем даже не в качестве рядовой участницы, а практически одной из руководительниц мятежа, одной из тех, кто стоит одесную от харизматичной персоны вождя восстания.
Всю дорогу психолог сомневалась в правильности своего выбора: пойти за Барреа в самую гущу событий. Она не солдат и не агитатор, и вполне ведь могла остаться в особняке, дожидаясь исхода конфликта. Так нет ведь: дернули дэвы наплевать на собственную безопасность и ввязаться в открытое противостояние какой-никакой, а законной власти Элкора.
Оружие и броня не добавляли ей уверенности: если гвардейцы диктатора откроют по толпе огонь, то Сильвия, как вооруженный и защищенный противник, станет для них одной из первых целей. А если даже ее не застрелят, то ломанувшаяся прочь от подавляющего огня толпа сметет и растопчет ее.
Женщина хорошо понимала, что все эти милитаристские приспособления для нее почти бесполезны: чтобы стрелять в живого человека, мало иметь оружие - надо еще и решиться убить. А вот с этим как раз были проблемы: ван Эллемеет в жизни никого не убивала и даже не хотеля убить, и чувствовала, что в ответственной ситуации у нее, скорее всего, не хватит сил выстрелить во врага. Пускай она числится офицером резерва, но она - не солдат, а обычный скромный психолог, ее дело - лечить души, а не отнимать чьи бы то ни было жизни, ведь какими бы их обладатели не были плохими, какждый из них - уникальное творение Ормузда, и отнимать его дар безо всякойцна то нужды есть грех перед Богом.
Как бы то ни было, сейчас она - одна из тех, кто идет свергать диктатора, и отступиться уже не получится. И Сильвия настраивала себя, накручивала, заботливо пестовала ненависть к угнетателю и его прихлебателям, разжигала в своей душе пламя непокорности и кураж, боевой раж и азарт. Выступая против Бормана, она должна действительно испуытывать к нему ненависть и злобу - без этого ничего не выйдет, и показной гнев ее будет лишь пустой оболочкой, за которой нет ничего, кроме самой Сильвии Анны Марии де Йонге ван Эллемеет, мятущейся и сомневающейся.
Восторженные взгляды толпы, направленные на нее, помогали сконцентрироваться и подготовиться, внушали уверенность в себе и оказывали незримую поддержку той, кто шла защищать их свободу. Не сразу психолог поняла, что восторг этот направлен не на нее, а на ее снаряжение, а как поняла - несколько приуныла и поумерила свой пылкий энтузиазм. Шутка ли: всего-то оружие, которого нет у других, какая мелочь! Лучше бы восхищались самой женщиной, отправившейся ради них туда, где можно умереть не за грош!
...Вышедший на балкон Борман оказался видным и представительным мужчиной с аккуратной черной бородой и изящными руками. Но не это выделяло его - взгляд. Цепкий, властый взгляд уверенного в себе человека, знающего цену себе и своим способностям. Взгляд человека, который правит не по праву крови, и даже не по праву выбора, а по праву сильного, праву достойнейшего.
Голос был ему подстать: глубокий, звучный, полный внутренней силы, словно бы заставляющий склонить голову и послушно внимать. Такому голосу нельзя было не покориться.
Такому голосу нельзя было покориться, нельзя было дать ему возобладать над собой, и ван Эллемеет покрепче стиснула винтовку, прерывисто шепча слова молитвы Заратустре. Покосившись на Регину, Сильвия с горечью осознала, что та безмолвствует, не собираясь перехватывать инициативу, а только сурово исподлобья смотрит на расположившегося на балконе диктатора Элкора.
Приблизившись к мятежнице, психолог отчетливо и зло прошипела, так громко, чтобы ее услышала Регина, но более никто вокруг:
- Не молчите же! Не дайте ему завладеть толпой! Перехватывайте! Боритесь, Ариман вас пожри!
Решив не тратить времени даром и не дать такому оратору, как Борман, перехватить инициативу и показить весь революционный порыв толпы, Сильвия сделала несколько шагов вперед, подняв голову у устремив взгляд на Бормана.
К грядущим словам и интонации она отнеслась максимально серьезно: речь ее должна быть бойкой, живой, куражистой. Она должна заводить толпу, и в голосе не место сомнению. Вот усмешка - подойдет. Уверенность - просто необходима. Вера в свои слова - основа основ.
Коротко и жестко рассмеявшись, Сильвия ван Эллемеет прокричала:
- Граждане? Нет граждан для тирана - только рабы! А убийца своих сограждан - преступник и тиран! И народ Элкора, граждане его, пришли требовать ответа у тебя, Борман! У тебя, доведшего их до такого состояния! Но в какое бы скотское состояние ты не пытался загнать нас - дух свободы жив, его не победить, пока дышит последний честный элкорец! Если ты любишь наш дом, если у тебя не умерла совесть - спустись с балкона в народ, держи ответ перед теми, кто пришел к тебе!