Прочная сеть. Невидимая, но осязаемая - затянутые верёвки и узлы крепко врезаются в кожу. Режут осознанием несвободы.
Твоя клетка вполне реальна. Она состоит из белоснежных стен и имеет всего один выход. Дверь заперта, и только некто извне решает, когда им открыться. Когда натянутый повод можно слегка ослабить и выпустить запертое существо из его тюрьмы. И, по совместительству, убежища, укрывающего от прячущейся за дверью неизвестности.
Клокочет ярость. Распространяется по телу жар, трансформируясь в поток неиссякаемой энергии. Кажется, что в этот миг ты способна свернуть горы. Разорвать обвязавшие тело путы. Снести иллюзорные стены и вырваться на волю. Ты чувствовала - свобода где-то близко. Стоило лишь протянуть руку, вцепиться в стремительно тающий мираж, ухватиться за возможность...
Это чувство - обман.
К сожалению, осмысление происходит слишком медленно. Постепенно сознаёшь, что вырваться, докричаться - не удастся. Ты действительно в клетке. И твой повод натянут настолько сильно, что рискует стать петлёй...
Ярость никуда не исчезла. Затихла, притаилась где-то в уголках души, в глубине измождённого тела. Уступив место внешней хладнокровности и сосредоточенности, с которой продолжала буравить взглядом чёрную точку под потолком. Сидя на кушетке, обхватив ноги руками.
Дженна не знала, сколько прошло времени с тех пор, как она очнулась. Его течение остановилось совсем. В маленьком пространстве ничто не нарушало царящий здесь покой. Не могло разорвать тишину - кроме собственного голоса; не напоминало об утекающих в безвестность минутах - кроме испаряющейся среди осколков воды.
Пришло самое отвратительное чувство. Чувство жалости к самой себе. Ощущение безграничной свободы действий, оставшейся вне этой комнаты. Её упущенные возможности. Тысячи упущенных возможностей. Варианты развития событий.
Даже если ей суждено было попасть в это место... Какого чёрта она не пошла в клуб? Перед тем, как оказаться запертой в ловушку, она могла бы вдоволь насладиться жизнью, в которой вольна делать всё, что хочешь. Пусть это иллюзия продолжалась бы какое-то время. Но она очнулась бы здесь с осознанием, что последние часы свободы были насыщенными и яркими.
Закрой глаза. В представшем мраке засияют разноцветные огни. В оглушительной тишине, где-то вдали, раздастся громкая музыка. Воображение уже рисует двигающиеся фигуры, частично скрытые светомузыкой и полумраком. Душный запах пота, тяжёлое дыхание окружающих людей. Конечности слабеют и почти не слушаются, но даже в таком состоянии удаётся стоять на высоких каблуках. Головокружение, чувство лёгкости и пьянящей смелости. Собственный смех. Чьи-то руки на талии. От подвижного танца задирается юбка обтягивающего чёрного платья - того самого, в котором садилась в белоснежный челнок. Не обращаешь внимания.
Соль на губах. Глоток прозрачного напитка - горечь не ощущается уже давно. Кислый сок лимона слегка отрезвляет, но лишь на мгновение. Забываются лица. Стираются собственные переживания и проблемы. Всё остаётся на дне хрупкого стакана.
Они всё ещё сидят за барной стойкой, методично поглощая содержимое собственных бокалов. Даже отсюда видно их мрачные лица. За стоящим в зале шумом не слышно разговора, но ты и так прекрасно знаешь, о чём они могут говорить. Не нравится напряжённость в почти застывших фигурах. Тебе весело. Энергия требует выхода.
Расстояние тает, почти не чувствуешь собственных напружинившихся ног. Сваливаешься на Фрэнка, обхватив его за шею и целуя в щёку, оставляя алый след от помады. Смеёшься, запускаешь пальцы в приглаженные волосы, растрепав слишком ухоженную по твоим меркам причёску. Произносишь какие-то слова, которые совершенно не важны, - они тут же растворяются в оглушительной музыке. Рука тянется к аккуратно подвязанному галстуку на шее Эрика, полоска ткани лёгко струится из-под пиджака, змеясь между пальцами. Мгновения - и, закусив губу, портишь ещё одну причёску. Тянешь галстук на себя. Идём со мной. На танцпол. Хватит угрызений совести и грустных мыслей.
...Мучительно возвращаться в жестокую реальность. Снова видеть давящие белые стены и красный огонёк камеры. Понимание возросшей пропасти между прошлым и настоящим вгрызается в сознание яростно, буквально пронзая воспалённый химией разум. Что-то внутри колет и обжигается, подступает к горлу, сводит от боли. Резко поднялась с места, возобновив метания по комнате, едва не забыв о мозаике осколков, рассыпанных в углу. Рвёшь, мечешь, но без толку. Никто не слышит. Не видит. Но даже если и наблюдает - явно потешается над этим зрелищем. И не спешит дать необходимые тебе ответы...
Дверь всё так же заперта. Кулак покраснел и зудел в том месте, которым несколько раз приложилась по твёрдой поверхности. Бессмысленно. Твои действия совершенно нерациональны. Лишняя трата сил. Но если просто сидеть и ждать - можно сойти с ума...
...Гладкая дверь бесшумно отъехала. Рука застыла в воздухе и медленно опустилась. Практически задыхалась от собственного тяжёлого дыхания. В ушах звенело от участившегося сердцебиения.
Две фигуры. Металлические конструкции. Взгляд кроваво-красных глаз холодил кровь.
- Пациент 9-А81. Следуйте за мной. Вас хочет видеть профессор Эйзенхауэр.
Неестественный, лишённый эмоций голос. Поднятые дула встроенных в машины орудий.
Вновь эта фамилия. Всплывает в подсознании картинка. Зелёные глаза и выражение в них. Зачем он это сделал?.. Он действительно выполнил приказ. Привёл её к человеку со столь звучной, но ничего не говорящей фамилией. Вот он - шанс узнать её обладателя. Узнать причину жалости, вспыхнувшей во взгляде офицера...
Дженна не сопротивлялась. Даже не думала. Когда на тебя смотрят стволы пулемётов, даже не задаёшься вопросом, стоит ли бунтовать против прямого приказа. К тому же, ей не терпелось увидеть этого Эйзенхауэра. И, конечно же, не терпелось покинуть эти стены.
...Металлический пол обжигал обнажённые ступни. Полз по ногам холодок. Коулман обвила тело руками, следуя куда-то вперёд, вдоль коридора. Позади раздавалось едва слышное жужжание сервоприводов. Она не оборачивалась. Знала, что пулемёты направлены ей в спину. Ощущение беззащитности практически полностью подавляло волю и рассеивало ещё недавно бушующий гнев.
Бесконечные двери, помеченные цифрами. Схожесть с номером, который дали ей, указывала на вполне очевидный факт. За толстой стеной прятали других людей, заперев в точно такой же клетке.
Что значили эти числа? "9" - номер корпуса, этажа? "А" - кодовый символ очередного эксперимента? Последние цифры - порядковый номер пациента, очевидно... Воспалившийся мозг цеплялся за разные мелочи.
Зацепился за воспоминание о спутнике, о котором сообщила при приближении к планете Эшли. Почему эта мысль пришла в голову именно сейчас?..
Что-то внутри упало, сдавило, онемело. Искры надежды давали всё меньше тепла.
Когда найдут её команду... Что станет с ними? Их привезут в это же место? Или в иное? Или вовсе не найдут - каким-то образом, чудом, им удастся избежать подстроенной ловушки?.. Даже если так, вернётся ли кто-нибудь за ней? Будет ли искать?..
Лифт. Подъём наверх. Дженна осмотрелась, ища глазами очередную камеру. Что угодно, лишь бы не смотреть на застывших изваяниями роботов.
Новый уровень оказался совершенно отличным от предыдущего. Внушительных размеров зал, уходящий вглубь этажа. Тонированное стекло делило его на секции, образуя лабиринт связанных между собой комнат. Девушка догадалась о функциях этих помещений сразу. Оборудование, напоминающее медицинское, готовые к эксплуатации операционные столы... Забила крупная дрожь. Впервые за всё это время в душу прокрался липкий страх.
Дженна. Пожалуйста. Не позволяй ему парализовать разум. Не бойся, только не бойся...
Продолжая путь, она старалась успокоить себя. И, как ни странно, ей это вполне удавалось. Не закрепилась ещё в сознании связь с этим местом. Не верилось, что выхода нет. Картинка никак не хотела складываться в паззл и являть в воображении собственное тело на одном из этих столов.
Она верила, что найдёт дорогу отсюда. Верила, что кто-нибудь за ней явится. Он не мог просто забыть о ней. Лишиться кого-то ещё.
Несколько секунд Дженна буравила взглядом табличку, не понимая написанного. Всё ещё думая о своём. Лишь когда бесшумно отъехала перегородка, Коулман пришла в себя.
Кабинет Отто Эйзенхауэра оказался совершенно отличным от виденных ранее помещений. Мягкий ковёр, книжные полки, кожаное кресло... Единственное, что не вписывалось в интерьер, - невероятных размеров экран позади рабочего стола.
Эйзенхауэр оказался практически таким, каким ей и представлялся. Типичным на первый взгляд учёным. Аккуратный. Лощёный. Чётко выверенные движения, скрытая в них сила духа, запертая в увядающем теле старика. Странно, что будучи косвенно связанным с медициной, он не решился на столь популярные операции по омоложению... Впрочем, Дженна слышала, что в учёных кругах возраст и соответствующая внешность определяли некоторые позиции авторитета.
Он заговорил, и в голосе его послышался акцент. Девушка не смогла уловить его природу, но в голову пришли некоторые ассоциации, связанные с национальностью, некогда говорившей на подобном диалекте. Что-то связанное с педантичностью, пунктуальностью и, как ни странно, агрессией. Задумываться над происхождением этого человека ей не хотелось вовсе.
Его тон не оставлял сомнений в том, кто именно занимает здесь доминирующее положение. Не просьба - почти приказ. Прозвучавшая фраза показалась ей несколько странной... Но тут же подумалось: в базе проживающих на планете людей её точно нет. Откуда же ему знать?..
Этот факт немного пугал. Ему что, всё равно, кого запирать в четырёх стенах и подвергать каким-то сомнительным наблюдениям?.. Будь она какой-нибудь принцессой с самой ближайшей планеты, лишение свободы которой грозило бы катастрофой этому чёртовому Элкору, - он бы тоже, не церемонясь, отдал приказ привезти её в это место? А если она скажет что-то подобное - возьмёт да отпустит или вопрос задан исключительно для вида?..
Дженна ощущала закипающее внутри раздражение, граничащее со злостью.
Текли секунды, пауза затягивалась. Она должна ответить. И, вероятно, от её ответа всё же что-то зависело. Иначе он бы и не поинтересовался.
Мысль столь внезапная, смелая. Воображение нарисовало ей очередную картину. Как она подходит и садится на стол, вытягивает на кресло стройную ногу. Приторно-сладко улыбается, и таким же приторно-сладким голосом произносит вполне тривиальную фразу. Может, договоримся?
Девушка усмехнулась, внутренне над собой посмеявшись. Судя по количеству комнат, она наверняка была не первой, кто этот смелый вариант думал опробовать. Больше волновало, что на ней не было ни платья, ни каблуков, ни косметики. Вполне возможно - круги под глазами, полный хаос на голове. Почти без вариантов. Это выглядело бы ужасно. И кроме того, старик не производил впечатления способного попасться на крючок простака.
Ворсинки ковра щекотали и согревали ступни. Приятные ощущения. Успокаивающие. Ей вовсе не хотелось успокаиваться. Царящее в кабинете умиротворение - наигранно, призвано снизить тревогу посетителя. Но, несмотря на роскошный и тёплый интерьер, уютно здесь она себя не чувствовала.
Дженна шла по этим ворсинкам к столу, не собираясь стоять в дверях. Хотела смотреть на него вблизи. Продемонстрировать собственную силу, собственный стержень и почти полное отсутствие страха.
- Дженна Коулман, - громко, почти с вызовом, ответила девушка, словно в её имени таился столь необходимый ей источник внутренней храбрости. Слова текли из уст неторопливо, отчётливо. - Пилот истребителя, состою на службе линкора "Ренессанс". Корабля Земли, на минуточку. Думаю, мне не стоит объяснять, какими правами обладают земляне на территориях Федерации? Ваша деятельность - незаконна. Я требую, чтобы меня выпустили отсюда сейчас же и дали связаться с капитаном.
Лучшая защита - нападение. Это Дженна усвоила ещё на академической практике.
- Собственно, а кто вы? Что это вообще за место и какого чёрта вы меня здесь удерживаете?