Нервно закурившая вторую подряд сигарету Сильвия поперхнулась дымом и во все глаза уставилась на Шепарда, абсолютно спокойным и невозмутимым тоном выдавшего тираду, которая была бы логична и актуальна сутки назад, но не сейчас. Измученный нервным напряжением разум психолога, словно птица в клетке, заметался из стороны в сторону, не понимая капитана. Шутит ли он, или совершенно серьезен? Пытается ли поднять им настроение, или сам ищет защиты в казавшихся ранее незыблимыми строках уставов и положений? Неясно, неизвестно, непонятно. И решать - нет ни сил, ни времени, ни возможности.
Но если офицер безопасности хотел ей поднять настроение - он своего добился. Опущенные вниз уголки губ ван Эллемеет приподнялись в легкой, немного неуверенной улыбке, в глазах блестнули и погасли искорки веселья. Слова женщины, поначалу звучавшие неуверенно, к концу фразы обрели твердость и даже некоторую смешинку:
- Капитан, я... Вы понимаете, что... Тьфу, черт побери, да хоть тысячу кредитов! Как начальник станции лично подпишет штраф - так и заплачý. И, может, даже заплáчу. А пока что я, пожалуй, продолжу курить - нервы-с, знаете ли, офицер.
И действительно, эта короткая, не имеющая никакого отношения к тому, что происходит на корабле, реплика заставила ван Эллемеет приободриться и даже почувствовать некоторый заряд бодрости. Здесь и сейчас она чувствовала себя спокойнее и уверенее, чувствовала себя в безопасности. И даже не пистолет в кармане был ей наиглавнейшей защитой, нет: Шепард и Фрайзер, два уверенных и сильных мужчины, два надежных воина были тем щитом, что ограждали ее от сонмища опасностей вокруг.
Но суровая действительность не давала забыть о себе - и даже в столь тихом месте напоминала о себе новым покойником, чья броня носила на себе цвета "Ренессанса". Наверное, это кто-то из погибших солдат абордажной команды корабля. Интересно, сколько же их погибло на станции? И сколько вообще душ поглотили дэвы? Тихо попросив Ормузда приветить эту душу в Пламени, Сильвия аккуратно, по самому краю, обошла тело несчастного, стараясь не наступать ни на распластанное тело, ни в застывшую темным зеркалом лужу крови под ним.
Следуя за мужчинами, психолог внезапно вспомнила своего сурового отца, генерального штаба полковника Корнелиуса де Йонге ван Эллемеет. Вот интересно, что бы сказал он на все это? Пожалел бы свою непутевую дочь, вляпавшуюся в эдакий ужас, или бы, как обычно, побагровев лицом, заорал бы, что она сама во всем виновата, и если бы не ее благоглупость с мерзкой сектой, она бы ни за что не оказалась на этой вшивой станции и не подверглась бы таинственной опасности из глубин космоса? Неизвестно. Строгий полковник, конечно, любил свою малютку-Силь, но считал ее, особенно после принятия истинной веры, непроходимой дурой. Да и к процессу воспитания он относился весьма строго, почитая дисциплину первейшей из добродетелей.
А бывший муженек? Что сказал бы он? Как бы он повел себя в такой ситуации? И тут Сильвия поняла, что она в замешательстве, и даже не представляет себе ни реакции, ни действий бывшего. Лайонел оставался для нее загадкой - ранее она никогда не интересовалась им, и сейчас не могла даже представить его поведение. Значит ли это, что она поспешила с разводом? Значит ли это, что...
Прикрыв глаза, штатный психолог "Надежды" покачала головой, отгоняя ненужные мысли. Что было - то было, что было - прошло. Нет смысла воскрешать призраков прошлого и думать о неслучившемся. Сейчас надо бежать, бежать со станции, погрузившейся во тьму. Жалко только оставлять копии Чистой Книги - дэвы наверняка их уничтожат. Увы, но Сильвия дословно не помнила всю Behdin от корки до корки, и воспроизвести утраченное со стопроцентной точностью не могла. А значит - придется по памяти печатать новые копии, ибо слово Заратустры надобно нести как словами, так и в печатной форме.
...Вот и шаттл. Вся погруженная в свои мысли, Сильвия заняла одно из пустующих мест и пристегнулась. Скоро, совсем скоро корабль унесет ее прочь от ужасов "Надежды", скоро она спасется. Она - но не прочие, не те многие и многие, кто были на станции.
Из раздумий ван Эллемеет вырвала активировавшаяся связь. Не веря ушам своим, психолог с замиранием сердца слушала переговоры Фрайзера и офицера Конфедерации, одновременно боясь как упустить хоть слово, так и встрять в разговор. Все происходящее казалось чуждым и странным, непонятным и противоестественным - словно царство безумия со станции выплеснулось в большой мир.
Слова Эрика о сожении этой планеты заставили девушку первоначально содрогнуться от ужаса, но это была лишь первичная реакция. Откуда-то изнутри, из глубины души женщина чувствовала, что капитан "Ренессанса" совершенно прав - нельзя, чтобы ЭТО распростроанилось дальше, за пределы того места, где ткань пространства разорвалась, выпустив в обитаемый космос слуг Аримана.
Несколько раз Сильвия порывалась сказать хоть что-нибудь, но подходящих ситуации слов не нашлось, и остаток полета она решила провести в молчании и успокоении. Прикрыв глаза, зороастрийка попыталась настроиться на медитацию.
Но повисшее молчание казалось жутким и неестественным, пугало до дрожи. Более нельзя было сидеть в давящей на сознание тишине, и Сильвия, собравшись с духом, нашла в себе силы произнести:
- Корабли Конфедерации, вот напасть же... Эрик, Макс - мне кажется, они настроены весьма решительно. И что нам делать? Может, предложить им самим прогуляться на станцию, в царство Аримана?