(Трудно быть богом)
...Каэро - если это все еще был Каэро - никогда не думал, что это так мучительно - быть богом. Он ожидал, что труден лишь первый шаг - принять решение, нарушить это довременное, внутриутробное блаженство и сказать: пусть будет свет.
Но какая боль. Уничтожать себя по собственной воле, самозабвенно терзать свое тело и наблюдать свой собственный распад, видеть эти пылающие сгустки не то энергии, не то материи - которые только что были тобой, сгорать самому в беспредельной агонии...
Каэро не глядел на них. Он с вожделением глядел на серый каменный шар. Там тоже страдало в родовых муках, желало осуществиться нечто невообразимо прекрасное. Целый мир. Я хотел бы, хочу, все еще могу, думал он. Все еще могу. Он чувствовал, что выцвел и поблек, стал слабее, тише, глуше. Не беда. Он раздарит себя всего, до последней частицы, испарится весь летучим эфиром, полным грозовых туч и легких облаков, вспыхнет огнем подземным и небесным, кости его станут плотной твердью, а кровь - текущей водой, океанами, ручьями и источниками; он прорастет деревьями, травами и цветами, воплотится в тварях летающих, ползающих и скачущих, разумных и неразумных... и перестанет существовать тогда вовсе, воплотившись в этот дивный новый мир. Он прорастет им насквозь, обессилеет, раздробится, но получит новый голос, и смысл, и вес. Он уже любил этот мир, жемчужину посреди пустоты, больше самого себя; казалось, отчетливо видел его, от величайшей горы до мельчайшей былинки. Осталось только сказать: пусть будет...
...Огни, сгустки света. Быть ли им созвездиями, облаками звездной пыли и небесными телами, озаряющими юную землю? Они пульсировали в унисон - пока еще в одном ритме с биением сердца Каэро. Каэро почувствовал в них, все еще безмолвных, бездумных, безъязыких - желание жить. Его самоотверженная радость омрачилась мыслью: вот, он даст им жизнь и свободу (а зачем ему безвольные рабы?), а они вмешаются в его прекрасный план и все исказят, испортят? Нет, отверг они сомнения. Этого не может быть. Они будут любить юную землю как он сам - разве не он дал им начало? Раз у творения будет тысяча разных форм, то отчего не быть разных творцов - его друзей, соратников, помощников? Пусть они будут - другие... боги. Братья и сестры. Возможно, все получится лучше, чем у одного. Они все вместе будут хранить, защищать, следить, чтобы небесный и подземный механизмы не разладили бы свой мерный ход, чтобы светила не сбивались с привычных им путей. А ему самому никогда не будет одиноко.
Пусть будет так.