Ферг никогда раньше не присутствовал на подобных мероприятиях, особенно с таким размахом. Он, наконец, понял что такое Кутеж. Однако, что такое Чад Кутежа, он начал осознавать только сейчас, когда от всего этого чада не осталось и пылинки, зато треск головы явственно давал понять о сильнейшей перегрузке организма.
Ферг лежал на каком-то подобии кровати без матраца. Свернувшись калачиком, между прочим, потому что на этой же кровати лежало еще одно тело, в свое время явно воспользовавшееся уступчивостью очкарика для захвата обширных спальных территорий небольшой горизонтальной поверхности. Открывать глаза он не спешил - причин к тому не было особых. Тишина, разрываемая лишь чисто храпом, наполняла его разум. Мозг сам по себе, на полнейшем авторские, приступил к медитации не птичье пение... И тут уже, в общем-то, было не важно, что вместо птиц он слышал только колебания гланд под напором воздушного потока в ротовой полости какого-то существа.
Господин Брюшко кавакнул жалобно, хотя Ползун его присутствия и настроения почти не чувствовал. Чтож, весьма резонно... Картина сложилась в голове любопытная, однако весьма предсказуемая: Ферга и других студентов поместили в некое помещение с ограничителями магии, или вообще заглушками, и оставили трезветь, пока нездержанные заклинатели не натворили делов в городе.
Кто-то пошевелился с одной стороны, ухнула сова в другой. Ну, как минимум, Мегрир рядом...
"У-у-у" - простонал приятный женский голос, и Ферг в холодном поту широко распахнул глаза. Девушка! Стонет! Да что же здесь за разврат такой происходит? Неужели Ферга затащили в какой-то притон... Или еще что похуже?
Огляделся, насколько позволяла его неудобная поза. Увидел перед своим носом любопытную мордочку господина Брюшко, который тут же поприветствовал его громким "Ква-а...". На притон или бордель помещение никак не проходило, судя по рассказам, которые Ферг слышал иногда от некоторых нерадивых студентов. Решетки вместо дверей говорили о многом, и о большем сообщала зеленая накидка стражника, восседавшего на стуле где-то вдалеке, за второй огромный решеткой. Ферг поправил очки и, подняв господина Брюшко, принял вертикальное положение, усевшись на кушетке. Его четыре глаза в молчаливом непонимании и растерянности глядели на товарищей по несчастью.