Полностью одетая и даже на всякий случай накинувшая на плечи траурно-черную шаль, Беата в обнимку с бутылкой шампанского сидела у телефонного аппарата и меланхолично смотрела на часы. Сейчас она казалась самим олицетворением сдержанного спокойствия, но и самый благожелательный свидетель не мог бы сказать, что она пребывла в таком состояниии с самого отъезда дядюшки: хрустальные капли стекол разбитого бокала на полу и исчерченные разными номерами блокнотные листы, разбросанные игривым парижским ветром по всей комнате, не оставляли никаких сомнений в том, что полячка пребывает в расстроенных чувствах, нетерпеливо мечущихся и рвущихся на волю, как зановеси у раскрытого окна.
Подрядив по дружбе Марека Пшиздецкого присмотреть за домом Михельсона, пани Червиньская и не думала, что все обернется так ужасно. Инженер целый час добросовестно скучал в своем авто, ожидая визита Коробецкого и Молчанова, пока в конец не извелся от скуки и стремления вернуться на работу. Не вынеся тягот ожидания, пан Пшиздецкий оставил свой пост и отзвонился Беате уже из конторы, огорошив певичку известием о том, что ни искомое авто, ни его пассажиры у старого еврея не появлялись.
Распращавшись с Мареком, девушка в раздражении прошлась по комнате, никак не понимая, что произошло. Первым желанием ее было, вызвав таксо, добраться до ростовщика и буквально вытрясти из него всю душу, дабы узнать, куда его приятель увез любимого oncle. Вторым же намерением, возникшим буквально вслед за первым, было поднять на уши всех полицейских, жандармов, городовых, карабинеров, полисменов, армию, танки, авиацию, Атлантический флот, воскрешенного аки Лазарь из мертвых хитроумного адвоката Пьера Патлена и самого Жака-Пройдоху: антерпретера в "Le petite souris" - чтобы они нашли и привели Виктора Алексеевича к его взволнованной племяннице.
К счастью для себя, Беата остыла также быстро, как и вскипела, не успев натворить в порыве чувств глупостей. Хорошо осознавая, что визит к старому еврею мог отложиться по сотне разных оснований, певичка усилием воли не стала разводить панику, дав себе зарок привлечь к поискам дяди Виктóра для начала друзей и знакомых: но не ранее, чем спустя три часа после звонка Пшиздецкого. В конце-концов, может, мужчины пришли к соглашению прямо в кабине транспóрта, и сейчас обмывают успех сделки где-нибудь в кабаре, любуясь стройными ножками танцовщиц канкана. Для очистки совести девушка заручилась обещанием помощи от лейтенанта Шардоннэ, и на сем сочла подготовительные мероприятия завершенными. Оставалось только мучительно ждать возвращения Коробецкого или истечения установленного самой пененкой срока.
Увы, но терпеливо ждать Беата не умела. Она поминутно смотрела на часы, то прикладываясь к бутылке, то нарезая в переходящем в тихое бешенство раздражении круги по комнате. Любой шум в коридоре заставлял ее суетно выскочить - не Виктор ли Алексеевич пришел? И каждый раз реальность ее разочаровывала: преступно-медленно тикали минуты, а недавно обретенный родич так и не возвращался. Под конец уже, устав гореть и нервничать, полностью вымотанная певичка устало сидела у телефона, переводя взгляд с аппарата на стену с часами, затем на бумагу с телефоном полицейского управления и обратно. Время утекало безвозвратно, а о Коробецком было ничего не слышно.
Лишь разгоревшаяся перепалка за дверью вывела полячку из состояния ступора. Выглянув из двери и узрев потрепанного дядю Виктóра, эмоциональная девушка радостно завизжала, со всех ног бросившись к вернувшемуся Коробецкому и повиснув у него на шее. В порыве чувств позабыв обо всем, она скороговоркой что-то трещала на польском, но из-за скорости речи разобрать ее слова было совершенно невозможно.
Не переставая тараторить, счастливо улыбающаяся Беата еще раз крепко обняла родича, совершенно материнским жестом пригладив его волосы, и потянула его за собой, вновь что-то сказав. Не давая Виктору Алексеевичу не произнести ни слова, горячая паненка убедилась, наконец, что ее не понимают, и добавила уже на русском:
- Дядюшка, вы просто обязаны пройти ко мне и рассказать ровным счетом все, что случилось, иначе я обижусь! Я так волновалась, так переживала, так страдала! И костюм, ваш костюм, что же с ним произошло!? Вы решительно должны объясниться, я хочу все знать!