На комплимент Михельсона Беата скорчила умильную мордочку и сложила руки в молитвенном жесте, широко и довольно разулыбавшись:
- Ах, дядя Моня, ваши слова делают мне прелестно! Я рада и тебе сделать хорошо, и поупражняться в подобной милой масочке: я же актриса, мне нельзя терять сноровки! А значит, - девушка назидательно воздела пальчик, - я должна быть всем, и не только для всех, но и во всем! Монахиней, графиней, гимназисткой, еврейкой, румынкой даже, упаси Господи!
Подобрав юбку, прикрывшая глаза полька слелала несколько танцевальных па, присев в глубоком реверансе перед Михельсоном. Застыв так на пару секунд с выражением максимальной строгости и чинности на подвижном личике, Беата коротко рассмеялась и в несколько оборотов вокруг своей оси оказалась за спиной Коробецкого. Приобняв дядюшку со спины и устроив удобно подбородок у него на плече, певичка с искренним любопытством внимала беседе родственника и пожилого еврея, даря Михельсону из-за спины Виктора Алексеевича восторженно-заинтересованную улыбку и внимательный и задорный блеск глаз.
Но долгое ожидание было противно самой сути пани Червинской, и при первой же паузе она вклинилась в разговор, вынырнув из-за плеча у Коробецкого и нарушив, наконец, собственное затянувшееся молчание. Замерев между беседующими мужчинами, подбоченившаяся Беата сначала поклонилась в одну сторону, затем в другую. Выпрямившись и тяня плечики, она топнула ногой, привлекая внимание, и отработанно-гордым жестом вскинула голову, громко прозвеневши похожим на колокольчики голосом:
- Ах, мужчины, мужчины... А вы, вы, - она резко рубанула рукой, - еще нас, дам, извечно обвиняете в излишней говорливости, а сами, сами-то! Все эти ваши Иваны Игнатьевичи, Петры Бернгардовичи... Разве это так важно, чтобы об этом говорить здесь и сейчас, когда я изволю желать прогулки с внезапно обретенном дядюшкой!? Разве они стоят этого, стоят хоть капли моей слезинки? Нет, и еще раз нет!
Как говорят эти самые американцы: time is money, а еще make business, что на русский переводится делу время, а потехе - час! Этот самый buisness мы сделали, о необходимости повторной встречи - договорились. Если вы так желаете обсудить общих знакомых, - снова топнула ножкой Беата, - то делайте это без меня, на заставляя дщерь искусства страдать в ожидании!
Пол-оборота, лекий полупоклон - и Беата ловко цапнула со стола икону Коробецкого (а вернее - покойного Соколова, который наверняка был, страшно подумать, массоном!). Перехватив ее поудобнее, девушка послала Михельсону воздушный поцелуй, и пару раз подбросила увесистый раритет на ладошке, немножко неловко перехватив его. Жест был идиотский, и Беата это понимала, зато - картинный и харáктерный, а от такого она удержаться не могла. Заняв стратежно выгодную позицию за спиной Виктора Алексеевича, девушка втиснула ему в руки икону и, перехватив за локоть, потянула назад, одновременно живо беседуя с Михельсоном:
- Дядя Моня, дядя Виктóр, как я уже говорить до тебя, пока что не имеет жить и пить без этой халоймесной бездэлицы, так шэ мы ее забрать до карманув своего лапсердака. Где меня найти, ты знаешь, так что ждем вестей и имеем хотеть поделиться с тобой процентом от оценщика после его работы, да? Таки люблю, целую, обнимаю и все такое. Жду-жду!