Дванову снилась тьма над тундрой, и люди, изгнанные с теплых мест земного шара, пришедшие туда жить. Те люди сделали маленькую железную дорогу, чтобы возить лес на устройство жилищ, заменяющих потерянный летний климат. Ему снилось, что он машинист той лесовозной дороги, которая возит бревна на постройку новых городов, и он проделывал всю работу машиниста - проезжал безлюдные перегоны, брал воду на станциях, свистел среди пурги, тормозил, разговаривал с помощником и, наконец, засыпал у станции назначения, что была на берегу Ледовитого океана. Во сне он видел большие деревья, выросшие из бедной почвы, кругом их было воздушное, еле колеблющееся пространство и вдаль терпеливо уходила пустая дорога.
Даже после пробуждения сон всё еще стоял перед глазами, и Саша завидовал всему этому - он хотел бы деревья, воздух и дорогу забрать и вместить в себя, чтобы не успеть умереть под их защитой. Он хотел покоя. Во сне Дванов что-то понял, что-то очень важное для себя, но его мысль исчезла от поворота сознания, как птица с тронувшегося колеса.
Неся уже свою вахту, глубоко зарывшись в кресло, Саша думал как же плохо что в мире мало порядочных людей. Вот были бы все порядочные, и Устиновой тогда можно было бы доверять, да и этой красной лихорадки тоже не было бы. Но, как говориться, нынче порядочного человека можно узнать по тому, как неуклюже он делает подлости. А Саша и подлости редко замечал, ибо долгое время верил людям.
А подлости нынче делают так ладно и незаметно, что и подозрений не возникает. А ведь так хочется всё изменить. Вот только если и появляется человек, готовый свернуть горы, за ним обязательно пойдёт миллион других, готовых свернуть ему шею.
Устав от мыслей, Саша отыскал в шкафу подшивку «Сатирикона», и принялся за чтение. «Сатирикон» Саше нравился, жаль что сейчас такого не делают.
- И Правда, история России — это борьба невежества с несправедливостью, – подумал Дванов, закончив чтение рассказа про пьяного господина.
Встретив утро, со всем его беспорядочным шумом, который навязчиво даёт понять что время спокойствия и размышлений законченно, Саша уже с очередной кружкой чая потянул проснувшегося Пауловского в сторону.
- Казимир Янович, у вас есть идеи что нам делать дальше? Вы поопытней меня в делах этих будете.
Дванову очень не хотелось выходить на улицу. Воображение красочно рисовало как угнетенный город постоянно дергает его за внутренние ниточки-нервы, а какие-то пустые и озабоченные взгляды, встречаются с его собственным. Саша боялся, ему казалось что его открытый, прямой взгляд, без лжи и лукавства могут испортить эти люди. Он чувствовал себя горбатым и маленьким рядом с ними.