Как только из-за двери показалась всклокоченная голова Червицкой, Юлия Юрьевна — одета она, кстати, была по полному параду: узкая полосатая юбка до пят, жакет, разве что шляпки не хватало, — страдательно закатила глаза и простонала:
— О-о-о, мэгэра полосатая проснулась! И с бутылкой с утра! Нет, ну вы взгляните, — обернулась она к Коробецкому и замерла в удивлении, видя, как расплывается в улыбке лицо того.
— Ах, так вы знакомы… — враз изменившимся, поласковевшим голосом проговорила она, глядя на обнимающихся родственников. — А у нас и другие жильцы тоже очень хорошие, — медово добавила она. — Ну пойдёмте же, Виктор Андреевич, я вам комнатку покажу…
В предназначаемой Виктору Алексеевичу комнате, вытянутой пеналом к единственному окну, выходящему на улицу, было светло, пусто и свежо: вероятно, комнату только что проветривали. Здесь была аккуратно заправленная кровать с блестящими шишечками на стальных столбиках, письменный стол со стопкой дешёвой почтовой бумаги в углу, пара стульев, платяной шкаф и, над кроватью, пара книжных полок с рядком книжек на них: русских, французских и английских.
— На книжки не обращайте внимания, — промурлыкала Юлия Юрьевна, — здесь до вас жил молодой человек, кстати, — не без гордости добавила хозяйка, — сын покойного Владимира Набокова. Он съехал две недели назад, а книжки всё забрать не может. Если вас они будут стеснять, я их тотчас унесу.
Сергея Набокова, действительно сына одного из лидеров кадетской партии, Беата знала: это был приятный, вежливый и застенчивый — вероятно, от заикания — молодой человек с кембриджским образованием, излишки которого он распродавал, давая на дому уроки английского. Сергей водил знакомства в парижской богеме, был приятелем Кокто и Дягилева, но посодействовать Беате самой войти в круг таких знаменитых людей вряд ли мог: большинство его знакомых женщинами не интересовались, как не интересовался ими и сам Сергей, отчего, по-видимому, страдал и даже как-то зашёл к Беате спросить совета относительно поведения в католическом храме. В католичество он перешёл недавно и ходил причащаться столь же регулярно, сколь регулярно и приводил в дом своего любовника.
— Да, это тоже от него осталось, — указала Юлия Юрьевна на строгое католическое распятие, висевшее на белой стене у изголовья кровати. — Если вам оно не требуется, я вон его, пани Червинской отдам. Пусть хоть иногда о душе подумает! — и Юрия Юльевна метнула в сторону стоявшей у двери комнаты Беаты испепеляющий взгляд.