После опубликования милой Невадовской почти смертельного для путешественников приговора, Коробецкий ещё какое-то время переваривал услышанное в процессе расспроса.
Соломон Крым, через которого Соколов младший хотел, быть может, найти место работы отца (хотя почему изначально не знал, отец же, неужто не сказал сыну про себя?), плюгавенький Леваневский-Левансон, похожий на газетчика (тут невольно вспоминается недавняя встреча с редакторами, коллегами-охотниками на Соколовых), тупиковый адрес в Тонне-Шаранте да международный экспресс Вентимилья, на котором, вероятно, Александр прибыл в Марсель... Ох и негусто же, а такие надежды на этот РОВС возлагали.
Виктор Алексеевич тихо вздохнул и невольно взглянул на стоящего сбоку Шнейдера. Вот уж кто наверно злорадствовать на улице будет.
- Позвольте, господа, дорогая Мария Ивановна, ну неужели совсем ничего не получится вспомнить о той вашей встрече с Соколовым?
Внезапно вклинившись в разговор, экс-чиновник понял, что это его толкнуло вперёд отчаяние. Ну не мог он себе представить, что вот так совсем ни с чем они отсюда уйдут. И потому взмолился:
- Я очень вас прошу, подумайте пожалуйста ещё хотя бы полминуты, может быть удастся что-то вспомнить? Нам любая зацепка подмогой станет, потому что были, были мы уже в Тонне-Шаранте, а Соколов там уже не проживает, вот и подумали, что, может быть, хотя бы здесь повезёт. Вы же видели его, его спутника, общались с ними, может быть, я не знаю, ну может быть они между собой говорили о чём-то, или вещи у них при себе были какие-нибудь... спецефические, или одеты как-то по-особенному? Хоть что-нибудь, пожалуйста, ну как же мы теперь пред почившим Ильёй Авдиевичем, даже свечку поставить стыдно будет, если сын так ничего и не узнает...