По лицу Шнейдера было видно, что распотрошить мешок на троих он был бы не прочь, но вслух он этого, конечно не сказал.
— Мне чужие деньги не нужны, — насупившись, буркнул он вместо того. — Но вы должны видеть, что история-то — тухлая! — громко зашептал он, косясь на Ивана Игнатьевича и Ольгу Геннадьевну, которые поднимались из-за стола. — Я не знаю, что это за деньги Соколов отцу передавал, но если бы они были честные, он бы просто чек выписал, так-то! А таскать такие деньги наличными в мешке могут только преступники или шпионы! Кто знает, может, ваш Соколов сейчас на ГПУ работает? А теперь представьте, что будет, если вы с этими деньгами попадётесь полиции! Я думаю, если уж вы не желаете их делить, их можно… ну, спрятать просто… — Шнейдер замялся.
Иван Игнатьевич и Ольга Геннадьевна тем временем расплатились с лакеем и вышли из буфета, оставив бутерброды нетронутыми на столе. Иван Игнатьевич напоследок оглянулся и кивнул Коробецкому, подняв руку в приветственном жесте.
- Тем более, что надо сперва про билеты на кассе спросить, когда да как да куда. Вот вы если поели, Пётр Францевич, сходили бы да и узнали, будьте так любезны, прошу вас.
Шнейдер бросил хмурый взгляд на Коробецкого.
— Ладно, — сказал он, поднялся и направился к стойке.