Просмотр сообщения в игре «Жизнь и смерть Ильи Авдиевича Соколова (1863-1926)»

"Позвольте, но не могут же быть два полных тёзки оба профессорами, да ещё и в одном городе урождёнными!" - чуть было не воскликнул в сердцах Коробецкий. В нём боролось два противоречивых чувства: желание как можно скорее извиниться (для верности ещё раза два) чтобы поскорее оставить потревоженного зря человека за спиной, и потребность получить ответы на накопившиеся вопросы. С одной стороны был уют дома, чашу которого обошел роковой удар, с другой - зависть к чужому счастью и дурные воспоминания о потерянном собственном. Начинал Виктор думать о долге перед усопшим, но постоянно скатывался к мысли о вечном покое, для которого потуги живых что-то исправить - суета сует.

- Мы работали на упомянутой мной ферме... вместе с Ильёй Авдиевичем. - грустно вздохнув, ответил хозяину дома Коробецкий и поправил очки, не для того на самом деле, чтобы поправить, а просто чтобы глаза не прослезились ненароком. Всё же долго готовил себя свидетель последних дней жизни Соколова-старшего к встрече с сыном его. Чувства волной к горлу подступали.

- Только всё это совсем не важно, потому что мы обознались, Александр Ильич, получается, Вы полный тёзка того, кого мы ищем... Ох, простите, нас же не представили.

И словно пелена с глаз спала. Француженка, так быстро дистанцировавшаяся от незнакомых людей, уже не казалась заботливой и гостеприимной русской хозяйкой, и сам дом вмиг потерял весь свой уют, став действительно чужим домом без какой либо связи с вероятными гостями. Когда Коробецкий по второму разу, быстро и коротко, называл себя и своих спутников, голос его был уже почти безразличным.

- Мы однозначно не видим более никакого способа быть Вам полезными, кроме как немедленно прекратить нарушать Ваш покой, Александр Ильич. Нам правда нечего сказать Вам о Вашем батюшке, поскольку не с ним мы, вероятнее всего, были знакомы. - Подумал и вдруг добавил, или даже скорее ляпнул:
- Да оно так для Вас даже лучше будет.

Ничего Виктор Алексеевич не смыслил в здоровом человеческом любопытстве и в интригантстве, иначе бы никогда не позволил бы себе так окончить разговор.