— Подумайте вот о чём, Виктор Алексеевич, если бы в журнале была полностью брехня, то вряд ли бы они стали придумывать имя этой мадемуазель, n'est-ce pas? Написали бы, ну, просто «невеста». А тут видите, какие подробности. Нет-нет, я всё-таки склоняюсь к мысли, что что-то за этой историей кроется.
Виктор Алексеевич открыл было уже рот для в кои то веки достойного и продуманного ответа, собираясь заметить, что тех самых подробностей в журнале так много, что невольно создается ощущение, будто автор статьи и сам присутствовал при убийстве, а может даже является одним из его организаторов и исполнителей в едином лице, да в этот самый момент появление жандарма спутало все мысли в голове спорщика, сведя мозговые импульсы к минимуму, как если бы на каком-то корабле поступил приказ соблюдать радиомолчание.
И ведь жандарм и правда не обратил особого внимания на троицу имигрантов, прошел себе мимо, и подумал уже Коробецкий, что это сработала его напускная маскировка провинциальных сезонов из стиля удовлетворённого жизнью середняка, да наверно разгадка оказалась проще - добродушный человек пришел побеседовать со знакомым из столовой привокзальной, а телеграмм никаких с фермы злополучной, может быть, и вовсе не поступало! Как знать, может быть решили замять всё, обойтись без скандалов, может быть даже и вовсе сообщать никуда не стали! А он тут сидит и перед любым человеком в форме трясется и глаза в пол опускает...
Виктор Алексеевич задумался о глубинах человеческого равнодушия, пассивности и страха перемен, загрустил и пропустил дальнейшие рассуждения Шнейдера мимо ушей, рассеянно кивая в такт беседе и роняя лишь что-то неоднозначное вроде:
- Призрак, говорите? Ну это уже, знаете ли... мистика какая-то. Нет, не может быть.
Под конец импровизированного совета жандарм и вовсе показал себя дружелюбным малым, да и спокойствие и достойная уверенность спутников Коробецкого повлияли на него положительным образом. На выходе, пересчитывая три ступеньки спуска с подъездной площадки, он всё же позволил себе заметить:
- Да вероятнее всего то, что в таком толстом журнале какая-нибудь другая статья Соколову приглянулась, а про собственное убийство он, должно быть, даже не дочитал ещё.
И, довольный высказанным разумным аргументом, ненадолго возглавил поход в паспортный стол.
***
Мадам Бертоно-Соколофф оказалась девушкой отнюдь не выдуманной, что весьма удивило Коробецкого. Он уже представлял себе, как с ироничным видом оглядывается на спутников и с мягкой улыбкой говорит: "ну вот видите, нет веры журнальным писакам". Однако, вместо триумфа разумного мировоззрения судьба уготовила бедным беженцам загадку мрачного совпадения. Эдак чего доброго и до официального известия о смерти Соколова-младшего недалеко осталось.
О чём Виктор Алексеевич и предпочёл спросить:
- А Вы не подскажете нам случайно, когда именно мадам Соколофф сменила фамилию? Мы знакомые её, получается, супруга, хотим нанести визит, только до сего момента обладали несколько устаревшими сведениями. Тут будет уместней зайти не с пустыми руками, сами понимаете, давно не виделись, а тут такая новость. Всё-таки решились.
И Виктор всё-таки мягко, но не без грусти улыбнулся. Ему вдруг очень захотелось своими глазами вживую увидеть ту особу, что в один миг из персонажа сомнительного журнала превратилась в настоящую персону.