Коробецкому понадобилось вцепиться обеими руками в Шнейдера, чтобы хоть как-то встрепенуться - в одиночку не смог бы. Что-то бурлило внутри перепугавшегося не на шутку человека, но никакого внятного выхода дать этой и самой по себе страшной субстанции он не мог - не бывал он толком никогда в серьёзных конфликтных ситуациях, когда соперника от тебя шаги отделяют считанные, когда одним движением кто-то кому-то может кровь пустить струёй тугой, когда один уже взгляд, исподлобья резко пущенный, может пошатнуться заставить.
Что тут делать и как быть, того Виктор Алексеевич не знал, но понимал хотя бы, что что-то уже делать надо точно! Бездействие угнетало. Дышать сложнее и сложнее становилось, казалось, будто ещё чуть-чуть, и не станет Ефима, не станет того-последнего, что угрозу смертельную ещё как-то задерживает, а значит, значит всё равно что и сам последние секунды доживаешь!
Бежать?!
Коробецкий лихорадочно обернулся, но от того, что упустил при этом из виду борющихся, ему только страшнее стало. Будто в тот же миг дыхание отрывистое Платоновское услышал, будто догонит тот вот-вот и по затылку стукнет, в спину нож вонзит!
Тогда-то и нащупал бывший чиновник, а ныне просто побледневший добела эмигрант, опору шаткую - тонкую шею юного Шнейдера.
- Что ж ты стоишь-то, что ж ты застыл?! - сдавленно прошипел Виктор на самое ухо парню, одновременно и от волнения трясясь, и боясь, как бы Платонов не услышал.
- Тяни его, тяни сюда за волосы!
Почему именно "тяни" и именно "за волосы", того Коробецкий никому сейчас объяснить бы не смог, только одно ему думалось сейчас: а как всё же хорошо, что есть Шнейдер, вот он-то и вытянет Василия Семёновича из этого омута, а там уж и сам Виктор Алексеевич ему что-то успокаивающе ласковое наговорит, они же ведь все разумные люди, это всё просто бред какой-то, продолжения сна кошмарного достойный, но никак не безумной делёжки содержимого таинственного рюкзака!
С такими мыслями Коробецкий Шнейдера за шею и начал вперёд толкать, к цели, и даже не заметил при том, как "на ты" перешёл.