- Позволите, Ефим Антонович?
Виктор протянул руку в свою очередь подержать взбаламутивший юного Шнейдера журнал. Чувствовал он себя неважно, но думал, что причина в остатках сна, плохом освещении и необъяснимой взволнованности (или энтузиазме?) нарушителя ночного отдыха. Однако, чем больше вчитывался Коробецкий в страничку с фотографией похожего на встреченного вчера паренька, тем больше чувствовал спиной дрожь.
Защитная реакция проявилась быстро - мозг наотрез отказался верить в написанное, тем более, что на нижней половине страницы совсем уж какая-то околесица была про богатого режиссёра-дуэлянта, самого себя якобы в момент дуэли заснявшего, а после в реальности съёмки эдакой усомнившегося. Ну не чепуха ли? Хотя Виктор Алексеевич всё равно никак понять не мог, то ли ему со сна ещё кажется, что авторы журнала внаглую фантазируют, то ли текст и правда был игрой чьего-то воспалённого разума, то ли самому Виктору Алексеевичу нужно было читать это как минимум на свежую голову.
- Вы простите, господа, но вам не кажется, что в этой, кхм, статье... уж слишком много деталей? Сомнительное чтиво...
Озвучив свой вердикт, Коробецкий вернул журнал Барташову (Шнейдер всё равно уже начитался). А у самого при этом внутри что-то ёкнуло, сразу вспомнился бледный вид Ильи Авдиевича, да и подумалось вдруг как будто бы невпопад: "а про моего Алёшку и того не написали".
На эту последнюю свою мысль Виктор Алексеевич неожиданно для самого себя всерьёз разозлился, даже нахмурился и засопел. Это что же получается, всё-таки похоронить заочно решил сына своего?
Гнев испарился так же быстро как и появился - Коробецкий устало вздохнул и, сняв на секунду очки, потёр переносицу. Сколько можно. Хватит уже. Своё отпереживал, из чаши горя напился, чёрта проклятого унынием потешил. Прошло же всё, в бытовых заботах растворилось, и только в таких вот экстренных и нелепых полуночных бдениях и может на мгновение обратно вернуться, да стоит ли теперь и вздыхать даже?
- Чепуха какая-то... Да и так ли уж похож этот господин на Соколова Александра? Давайте поближе к свету посмотрим уже, в конце концов. Мне кажется, это какое-то недоразумение.