Почему наемник становится наемником, жрец - жрецом, а вор - вором? Однозначного ответа на этот вопрос, наверное, не существует. Так почему же Либе избрал такой путь в жизни? Быть может он был болен клептоманией? Или азарт и риск имели в его жизни определяющее значение? А может быть его влекла жажда наживы? Возможно, все это сплелось в удивительную паутину в одном маленьком в сравнении с сородичами эльфе. Но после завершения истории с возвращением реликвии Императору Либе, казалось бы, должен был удовлетвориться сполна. Однако как только плут получил обещанные бумаги и завидную сумму в драгоценных камнях, он не удовлетворился этим, не окунулся в весь послевоенный блеск высшего общества Септии. Вместо этого он сразу же направился на небольшую городскую улочку, по которой уже имел удовольствие прогуливаться после посещения храмов и где он присмотрел несколько подходящих домов... Выбрав наиболее любопытное строение, эльф без какого бы то ни было зазрения совести, укрытый покровом ночи, пробрался сначала на прилегающую территорию, а затем тенью скользнул в дом. Но внутри вора ждало разочарование. Хозяева, судя по всему, уехали из города перед осадой и успели прихватить все самое ценное, что удалось увезти. Откуда им стало известно об осаде? Или это было стечение обстоятельств? Так или иначе, но поживиться Либе оказалось практически нечем. Лишь внушительная картина с изображением Императора Квентина VI в красивой резной раме, украшенной золотой росписью, могла бы стать сколько-нибудь стоящим приобретением. Но тащить тяжеленную раму Либе совесем не хотелось. Поэтому он вытащил Чиза и самым что ни на есть варварским способом под возмущенные крики кинжала вырезал изображение из рамы, аккуратно свернул в трубочку, сунул в заплечный мешок и покинул гостеприимный, но опустевший дом. Теперь Сэр Либе являлся главным сборщиком торговых пошлин в городе Перекресток, и положение обязывало иметь у себя в рабочем кабинете портрет правителя. А рама... об этом можно было подумать позже.
Ставший практически родным город Перекресток встретил Либе Миссалэ осенними дождями, сыростью и грязью. Но главный городской сборщик торговых пошлин как никто другой знал, что за этой на первый взгляд неприглядной картиной скрыты груженые товарами дворфийские повозки, кошельки хозяев которых ломились от золота. Или должны были ломиться после завершения торговых дел. Но это, по большому счету, не имело никакого значения для Либе. Эльф собирался самым неприкрытым образом освобождать каждого торговца от тяжкого груза монет. Но все это... должно было случиться потом. А первым делом плут устроил встречи с наиболее влиятельным гражданами Перекрестка и просто напросто купил их лояльность. Благо полученные от императора средства это позволяли, а новое назначение сулило безграничные возможности для обогащения. Затем плут занялся привычным делом. Объединив под своим руководством несколько знакомых представителей сомнительных профессий, он организовал собственную организацию, под крышей которой собрал уже всех более менее способных воров и убийц Перекрестка. И лишь затем, обеспечив надежную защиту, явился к местному барону для официального вступления в должность. Разговор выдался трудным. Властитель то багровел, то синел, безуспешно пытаясь воспрепятствовать неизбежному, но бумаги с подписью Квентина VI и печатью императорской канцелярии явились тем безапелляционным аргументом, противиться которому означало бы вынести себе смертный приговор. Так или иначе, но барону пришлось смириться с назначением Либе Миссалэ и возвращением ему собственности из личных владений местного властителя. Он еще долго пытался строить козни и препятствовать работе эльфа на благо империи (и на свое благо, разумеется), но обеспеченная Либе сеть лояльных чиновников отрабатывала вложенные в них средства. Информация поступала к эльфу еще до того, как проблемы возникали, и главный сборщик торговых пошлин успевал избегать готовившихся неприятностей.
Не забыл Либе и об обещании, беззаботно оставленном Улани несколько недель назад. Появление эльфа не осталось незамеченным местной плутовкой, но он не спешил явиться к той, которой обещал вернуться. Сначала Миссалэ решил насущные вопросы с безопасностью и новой... работой, и лишь затем навестил давнюю знакомую, которая то ли из гордости, то ли от обиды не стала искать с Либе встречи первой. Висящий на груди амулет в форме веточки дуба, исполненный из золота, сказал эльфийке больше, чем можно было сказать тысячей слов. Их роман можно было назвать образцовым и... обыкновенным для представителей их рода. Ведь эльфы ищут свою половинку десятилетиями и, в отличии от людей, способны любить и сохранять свои чувства веками. Либе и Улани нашли друг друга намного раньше, чем это случалось у других эльфов. Плутовка с удовольствием развивала свой бизнес и активно участвовала в жизни Миссалэ, взяв на себя управление частью его теневой организации. Либе же большую часть времени тратил на исполнение обязанностей, возложенных на него Квентином VI.
Однако со временем безмятежный спокойный заработок начал утомлять Либе. Обыденность, достаток, счастливая семейная жизнь и безопасность опостылели эльфу. Он то и дело срывался с насиженного места, чтобы забраться в какой-нибудь дом и обчистить его. Не по необходимости, а, скорее, по привычке, развлечения ради. Улани, как ни странно, спокойно отнеслась к ночным исчезновениям Либе. За минувшее время она слишком хорошо узнала мужа, чтобы пытаться воспрепятствовать тому, в чем он нуждался как в воздухе. Свобода. Именно её нехватало осевшему Миссалэ. И то и дело под покровом ночи заезжие торговцы и жители Перекрестка могли видеть стремительно удаляющуюся фигуру в плаще и широкополой шляпе, не расстающуюся с приметным кинжалом...
