Джон.
- Самки? Ной?
Лихард поперхнулся содержимым очередного тюбика, предусмотрительно отложив его на край стола и глядя на Джона ироничным и скептическим взглядом.
- Парень, а ты этой дряни не переел? Может в ней воздействующие на мозг препараты находятся в небольших количества?
Класилда подняла руку, призывая Лиха к тишине и тяжело вздыхая. Она устала. Устала думать о будущем и пытаться навести порядок между членами вынужденной команды, коей они ни разу не являлись. Но женщина понимала, что без сотрудничества дальнейшее их существование сведено к минимуму.
- Джон, - очень мягко начала она, тщательно подбирая слова и пытаясь донести свое видение до этого человека. - Пойми, Ривена - враждебная планета. Там кроется что-то, о чем мы не имеем ни малейшего понятия. И пытаться строить там колонию - это... глупо и рискованно. Особенно учитывая, что нас семь человек. Нам бы выжить просто. Выжить до того момента, как перегрузится корабль и мы сможем вернуться на него, чтобы постараться связаться с остальными Ковчегами. Это хороший шанс для нас - найти их и присоединиться. В этой части Вселенной или в другой.
Взгляд ученой стал колким, острым и жестким. Светлые брови нахмурились.
- И ни о каком продолжении рода и, господи прости, самках - речи и быть не может. Мы не ходячие инкубаторы. Я лично не позволю никому притронуться к девочкам. Никому. Ни ради каких целей. В погоней за выживаемостью нам нельзя утратить то, что делает нас цивилизованными людьми.
Артур.
Криста тихо засмеялась, поворачивая голову и разглядывая лицо Артура. От нее веяло спокойствием и почти умиротворением. Казалось, что она совсем не испытывает больше страха. Словно знает, что у них все получится. Что они выживут. Смогут найти ниточки, которые выведут их хоть к какому-нибудь будущему. А сделать это будущее комфортным для себя - это уже задача каждого из них.
- Похоже, о грядках только Джон мечтает, - весело сказала девушка, снова отворачиваясь к потолку. - Класилда не хочет организовывать колонию из семи человек на враждебной планете, Артур. Ну, если я правильно поняла ее позицию, конечно... но это действительно глупо. Ривена - перевалочный пункт. Пересадочная станция. Через двадцать пять дней перезагрузятся системы Пангеи и мы сможем снова запустить корабль. Мы сможем попробовать выйти на связь с другими Ковчегами. Мне кажется, что это лучшая идея из всех... что об этом думают другие - я не знаю. Но Лихард и Джереми поддержат Класилду - это и к гадалке не ходи. Джон сам себе на уме, он грезит воскрешением цивилизации. Анна - ребенок, она пойдет туда, куда пойдут взрослые. А я...
Девушка глубоко вздохнула, замолчав на некоторое время. Прикрыла глаза, избавляя себя от созерцания надоевшего уже потолка. Возвращаясь мыслями к образам, которые запомнились ей на Земле. Возвращаясь мыслями к тем людям, которых она потеряла. К той жизни, которой лишилась. Навсегда.
- Земля погибла, Артур, - в тихом голосе девушки скользнула боль. - Я тоже любила ее. Несмотря на то, что жизнь моя, судя по всему, сильно от твоей отличалась. Я провела практически всю ее часть в лабораториях, видя лишь кусочек неба и большую территорию проезжей части. Я каждый день считала аэрокары, смотрела на них и думала о тех людях, что сейчас мчатся куда-то по своим делам. Я представляла себе их жизни. Счастливы ли они в своей свободе? Понимают ли ее? Ценят ли?
Криста вытянула руки и подтянула одну ногу, скидывая тапочки. Черная ткань создавала резкий контраст с белой постелью.
- Но даже несмотря на все это - я любила Землю. И вернулась бы обратно, если бы было куда. Но ее больше нет. И не будет. Как и тех людей, которых мы знали.
Произнесенные слова упали тяжелым камнепадом в атмосферу безликой комнаты. Девушка поджала губы. Ее лицо расчертила гримаса боли и тоски. Сказав о своих мыслях вслух, она вновь почувствовала эту глубокую зияющую рану. Вспомнила момент пробуждения в карминовой бездне, откуда не было выхода. Реки крови и то месиво, что было ее любимым братом. Единственным, кто всегда был рядом. Кто мог поддержать и собрать по осколкам разбившийся мир. Это он верил, что все будет хорошо. Это он улыбался ей и вел за руку вперед, счастливый, что она стала свободной. Даже если за эту свободу пришлось заплатить распятым домом.
По щекам Кристы потекли слезы, оставляя мерцающие дорожки. Она не истерила, не рыдала, не комкала в пальцах покрывало. Ее боль была тихой. Почти спокойной. Но была.