С тихим хрустом, ступает по пеплу огромная лапа.
"Я жив..."
Второй шаг, превратился в неосуществимую мечту. Перепрыгнув больную конечность, вновь приземлился на более целую, создав вокруг себя небольшое облачко пепла.
"Я жив, и это главное..."
Тело изранено. Копье насквозь пробило грудь. Не смертельно, но из-за давления на лопатку, правая лапа не желает двигаться. Пускай. Обожженная задняя волочится по земле, собирая пыль на обугленный обрубок.
Последний раз правый глаз видел лишь меч, что бил прямо по морде. Теперь, глаза нет.
"Но я жив..."
Голодный желудок сжался, будто кулак. Много сил уходит на то, чтобы поддерживать жизнь в этом теле. Кровь льет не переставая, лишь изредка замедляя свой бег. Когда пытаешься двигаться - раны вновь раскрываются, лишая живительной влаги.
"Как же хочется есть..."
Три последних недели, он провел на поле брани. Сгрызал лица с умерших, довольствуясь лишь этими жалкими кусками мяса. Один клык был сломан, да и с ним пытаться прорвать доспехи было бы безумием. Оставались лишь щеки. Сначала, казавшиеся сочными и приятными. День ото дня, отвратительный запах становился все сильнее и сильнее.
Он возненавидел тот день, когда пришлось сгрызать падаль, с лиц умерших людей.
Но очень хотелось жить...
Путь вел его в сторону реки. Жажду стало не утолить иссохшими под солнцем телами. Каждый шаг - мука, но награда уже виднелась впереди, звонким плеском подзывая к себе. Когда здоровая лапа ощутила прикосновение влаги, сил устоять не хватило - огромное тело рухнуло в воду, заставляя ту жадно впитываться в окровавленный мех. Пасть стала клацать, пытаясь ухватить побольше. Лизать поверхность реки - сил уже не было. Хотелось как можно больше заглотить, не смея ни с кем при этом делиться. Вода забивалась в ноздри, заставляя чихать, но его это мало останавливало. Он пил, пил и пил, пока не ощутил облегчения.
Угомонившись, он поднял морду, с довольным видом прищурившись и оглядев окрестность. Вода смывала всю боль и усталость, не оставив без внимания и обугленную лапу, даря той столь необходимую сейчас прохладу. Дважды фыркнув, зверь втянул носом воздух и замер, будто боясь спугнуть запах.
Продолжая принюхиваться, он медленно встал, продолжая тянуть морду вверх.
Этот запах он не смог спутать ни с чем другим. Свежая кровь.
Зоркий глаз быстро нашел источник - голое тело, что лежало на противоположном берегу.
Голое тело.
Видно, на небесах кто-то решил сжалиться на ним, послав столь легкую добычу!.. С неестественной для себя скоростью, зверь пересек реку вброд, спугнув плеском диких собак, что хотели уже попировать над трупом. Недовольным ворчанием прогнав тварей обратно в лес, он подошел ближе, и рухнул сверху, всем своим видом показывая, что теперь он хозяин добычи.
Тяжело хрипя перевел дыхание - эти шуточные нагрузки были довольно утомительны для его нынешнего состояния. Мягкие губы прошлись по оголенной коже, слегка дразня ноздри ее возбуждающим запахом. Еще теплая...
Вернее... пока теплая?..
Женское тело, что было прижато под весом зверя, еще пыталось дышать, хоть холод и ветер всеми усилиями изгоняли из нее последние силы и жизнь.
"Какая тяга к существованию..." - подумалось ему, когда как следует оглядел израненное и избитое тело. Столь хрупкое, что было удивительно, как ему удалось вынести все беды, о которых рассказывали раны, - "Прости, но закон жизни гласит: убей, или будь убитым". Открыв пасть, он прижал клыки к нежной шее, готовясь нанести последний удар. Всего лишь сжать челюсть - он будет сыт, а ее беды закончатся.
Сопя через нос, зверь долго не мог решиться. Ветер плясал в его пепельной шерсти, как бы напоминая, что время идет.
"Не могу..." - выдохнул в итоге, выпустив шею из хватки. В знак прощения, даже дважды лизнул, дав мелким ранкам возможность зажить, - "Я воин, а не убийца".
Войдя во вкус, он вновь открыл пасть, облизывая каждый миллиметр тела. Ему нравился вкус, ему нравился запах, но... каждый раз, когда он уже собирался прокусить нежную плоть, совесть кричала ему: "Не смей!"...
"Давай же, пичужка..." - моргая здоровым глазом, он удобнее разглегся на теле, стараясь отдать ему больше тепла, - "Открой же глаза, не искушай меня".
Берит, Ричард.
Холод пронизывал до самых костей. Каждое дуновение ветра было бесконечно мучительным. Оно будто проникало сквозь плоть, замораживая и вселяя в сердце отчаяние. Но не холод разбудил.
Детский плач.
- Н-н-не получается... - стонала маленькая девочка, лежа совсем неподалеку на берегу. Каждый ее всхлип был пропитан неистовой болью.
Маленькая Лили, с прилипшими к лицу волосами, зажимала окровавленную рану в боку. Меж маленьких пальчиков выглядывал арбалетный болт, не глубоко вошедший в детское тельце.
- Н-н-не связывается... почему не связывается?.. - после последней фразы ее тело содрогнулось в очередной порции стенаний. Плача больше от обиды, чем от боли, она уже в какой раз пыталась применить силу, чтобы не дать себе истечь кровью. Но сила не отзывалась, а разорванные нити не желали стягиваться.